Екатерина Дей - Амир. Часть V

Жил да был, жил да был, жил да был один король.

Правил он, как мог, страною и людьми,

Звался он Луи Второй, звался он Луи Второй,

Но впрочем песня не о нём, а о любви.

В те времена жила красавица одна, у стен дворца она пасла гусей.

Но для Луи была милее всех она, решил Луи что женится на ней.

Всё могут короли, всё могут короли, и судьбы всей земли вершат они порой,

Но что ни говори жениться по любви не может ни один, ни один король.

Не может ни один, ни один король.

Я женюсь, я женюсь, я женюсь, Луи сказал, но сбежались тут соседи короли.

Ой, какой же был скандал, ну какой же был скандал,

Но, впрочем, песня не о нём, а о любви.

И под венец Луи пошёл совсем с другой. В родне у ней все были короли.

Но, если б видел кто портрет принцессы той, не стал бы он завидовать Луи.

Всё могут короли, всё могут короли, и судьбы всей земли вершат они порой.

Но что ни говори жениться по любви не может ни один, ни один король.

Не может ни один, ни один король. Но что ни говори жениться по любви

Не может ни один, ни один король. Не может ни один, ни один король.

Мой негромкий голос звучал в бассейне неожиданно звонко, хотя я больше проговаривала слова, чем пела. Мари внимательно слушала и когда я промурлыкала последние слова, спросила:

– Ты думаешь, отец снова женится?

– Не знаю, может быть. Или просто приведёт в гарем много молодых и красивых девушек.

Мари хотела что-то сказать, но в этот момент в бассейне появился Виктор. Он встал за нашими спинами и передал приказ:

– Вождь переводит Мари в другое помещение.

– Почему?

Но ответа на свой вопрос я не получила – Мари исчезла вместе с ним. Я вскочила и побежала в спальню – Фисы там тоже не было.

Прошло уже три тоскливых дня. Виктор безмолвно приносил еду, потом уносил её, я есть не хотела, только пила сок, иногда съедала несколько имбирных печений. Бедный Фред, как ему теперь плохо, он явно нас не видит, и ещё небось переживает, что поддержал меня в том разговоре с претендентом на мою руку. Увы, не помогла Богиня твоей горы, не смогла бороться с Силой народа хасов.

Усевшись на пол перед стеной, за которой буйствовало море, я тихонько запела:

Лети, печаль моя, а я останусь. Под шум, под плач дождя.

Останусь одна и провожать не стану, и смотреть не буду вслед

Есть любовь – и, значит, нет печали.

У любви твои ресницы и твои глаза. Невозможно не влюбиться и любить нельзя

Я хочу тебе присниться, чтобы рассказать всё. Снова, снова и снова.

Молчи, печаль моя, молчи, ни слова, молчи, прошу тебя. Дай сердцу покой.

Мне ещё вернуться надо в те серебряные дни, где лишь окна распахни – и в небо.

У любви твои ресницы и твои глаза. Невозможно не влюбиться и любить нельзя

Я хочу тебе присниться, чтобы рассказать всё снова, снова и снова.

Мыслей особых не было, я сама не знала, о чём думать. Амир не появлялся, то, что произошло, продумано уже столько раз: даже не понимала, что было в действительности, а что я додумала в ужасе происходящего. Пока были Фиса и Мари я чувствовала себя относительно спокойно, само их присутствие вселяло уверенность, что всё как-то наладится общими усилиями. А в полном одиночестве, Виктор не в счёт, всё казалось нереальным. Я вспоминала Амира, счастливого Амира с сияющими глазами и страстными объятиями, смеющегося или улыбающегося. Такого, каким он был в последний момент нашей встречи, вспомнить не могла – просто тёмная фигура, есть ощущение, но нет картинки.

– Расскажи.

Вздрогнув от властного голоса, я закрыла лицо руками, на меня вдруг навалился страх, невероятный страх тела. Жёсткие руки подняли и поставили меня на ноги. Амир.

– Что ты хочешь мне рассказать?

Плотно закрыв глаза и закусив губу, я что-то промычала, а он встряхнул меня так, что голова мотнулась в разные стороны. Мгновение и я улетела на постель.

– Анфиса сказала, что ты знаешь какую-то мою тайну. Говори.

Едва выбравшись из множества подушек, я пролепетала:

– Знаю…

И только тогда смогла на него посмотреть. Гигантская, чёрная скала с холодными как лёд глазами. Амир стоял, сложив руки на груди и чуть склонив голову – вождь. Ирод.

– Где Мари?

Правая бровь поднялась, а в глазах блеснула ирония.

– Это имеет отношение к тайне?

– Да.

Я сползла с постели, плечи ломило, ноги подрагивали, мелкими шажками подошла к нему. Гномик рядом со Змеем Горынычем, который дракон.

– Далеко.

– С кем?

– Говори, что ты знаешь обо мне.

– Тогда не скажу.

Жёсткая усмешка скривила губы, а я подошла к нему совсем близко и вытянула шею. Последовала угроза:

– Есть много способов заставить говорить.

– Я знаю, а ты знаешь, что заставить говорить меня невозможно. Если я не захочу сама.

– Я это знаю?

– Знаешь. Ты много обо мне знаешь. Если я смогла выжить тогда, то смогу умереть сейчас.

Амир склонил голову, провёл двумя пальцами по моей шее – прикосновение кусочков льда, даже мурашки пошли по коже. И такой же тон:

– Ты не умрёшь…

– Без твоего приказа? Амир, мы это уже проходили.

У меня хватило сил улыбнуться:

– За мыслью никому не угнаться. Кстати, Роберт читает мои мысли?

– Нет.

Пожав плечиком, я сразу охнула от боли, но Амир никак не отреагировал, и я отвернулась от него, села на постель.

– А зря, он бы смог тебе объяснить…

– Говори, что ты знаешь…

– Не скажу. Верни Фису.

– Анфисы нет в доме.

– Привези. У меня плечи болят, только она может их залечить.

Амир произнёс слово, и в дверях появился Сэм, который Семён.

– Здравствуй, Семён. А где Фиса?

Женщина может всё сыграть, например, весёлый говорок, даже когда от боли почти теряет сознание. Я не дамся ему, не позволю себя лечить. Организм, не смей принимать его энергию, он Фису обидел, посмел забыть.

Мне удалось удивить Амира – организм послушался и энергию Семёна не принял, как тот ни старался. По очереди появились остальные, но воодушевлённый победой над Семёном, организм радостно покрылся броней, и ни у кого не получилось.

Я завернулась в одеяло и свернулась в комочек. Амир выгнал всех мановением длинных пальцев и сам подошёл ко мне, но я спрятала руки и он, недолго думая, одним движением сорвал с меня одеяло.

– Бить будешь? Бей, тогда совсем ничего не узнаешь, молекулы не смогут тебе рассказать…

Но Амир неожиданно разорвал на мне платье, а я не стала прикрываться и лишь прошипела:

– Бей, убивай как Заряну. Твои шестьсот лет уже получены, да сердце каменное и тело ледяное… Сила тебя согнула, подмяла под себя, ты щенок, а не вождь…

Даже странно, что он меня не убил, его энергия так полыхнула, что ещё немного, и я сгорю, превращусь в пепел. И именно в этот момент я вспомнила его признание на балу в Париже, светящиеся глаза и страстный шёпот: «Ты, ты, ты ночью и днём, ты, ты, ты в сердце моём». Амир исчез, я это поняла по тому, как мое тело стало остывать без потока его энергии.