Саида Абанеева - Богов любимцы. Том 3

– Господи, прости неразумных сих, ибо не ведают, что творят…

Она долго шла по лесу наугад, пока впереди не заблестела в лунном свете поверхность величавой и спокойной реки.

Не раздеваясь, Танаис шагнула в воду и, отдавшись на волю течения, долго плыла на спине, глядя в ночное небо, усыпанное яркими точками звезд.

А когда звезды стали угасать в предчувствии рассвета, она вышла на берег и, простирая руки к небесам, со страстной тоской воскликнула:

– Где ты, Мария?! Я люблю тебя!

Когда Мир появился на гимнаcтической площадке, товарищи по играм приветствовали его громкими возгласами.

– Мир! Ты что-то слишком опоздал сегодня! Не иначе, завел себе подружку и проспал! – беззлобно пошутил высокий красивый юноша с гибким и сильным телом настоящего атлета.

Мир покраснел и ничего не ответил.

– Нет, вы только посмотрите на этот нежный, почти девичий румянец! Кажется, я, что называется, попал пальцем в небо!

Прекратив игры, юноши с интересом уставились на Мира и многозначительно перемигнулись.

– Наконец-то наш девственник стал мужчиной!

– Прекрати, Май, – тихо попросил Мир.

– Он скромен, как и подобает настоящему мужчине! Он не из тех, кто хвастает своими любовными похождениями! Верно, Мир?

– Май, перестань…

– В чем дело, Мир? Подружка не угодила? Или ты не на высоте оказался? Сколько раз ты проявил себя как мужчина?

– Отстань от меня! Какое тебе дело до этого? – крикнул Мир и угрожающе сжал кулаки.

– Он страшен в гневе! Я боюсь! – дурашливо закричал Май и спрятался за спину стоявшего рядом юноши. – Мир, надеюсь, ты сохранишь мне жизнь?

Красный туман медленно поплыл перед глазами Мира, неведомые прежде чувства ненависти и мести с каждым мгновением все сильнее овладевали его душой, и, шагнув вперед, Мир выбросил сжатый кулак в направлении улыбающегося лица Мая.

Неожидавший удара, юноша пошатнулся, но опыт атлета позволил ему удержаться на ногах, и, проворно отскочив в сторону, он изготовился к схватке. На его красивом лице застыли гнев, обида и удивление, но не было и тени страха. Он не раз побеждал Мира в борцовских поединках и был уверен в своем превосходстве.

Но Мир и не думал бороться. Коршуном налетев на противника, он сбил его с ног на песок арены и принялся царапать его, кусать, рвать за волосы, совершенно ослепнув от ярости. Опешившие в первый миг зрители опомнились и бросились разнимать дерущихся, но только с огромным трудом им удалось оттащить обезумевшего Мира от его жертвы.

Май поднялся с посыпанной песком арены, ошеломленно глядя на Мира, и, вытирая струящуюся по лицу кровь, пробормотал:

– Да он просто бешеный… Тебя собака в детстве не кусала?..

И, повернувшись к Миру спиной, он пошел прочь из гимнастического зала, заметно прихрамывая на правую ногу и тщетно пытаясь унять текущую из разбитого носа кровь.

Красный туман в глазах Мира постепенно рассеялся и, прекратив вырываться из рук товарищей, он с сожалением и тоской смотрел вслед уходящему другу. Почему-то ему привиделся лежащий в пыли с разбитым носом малыш, огромный черный пес с обрывком цепи на шее, летящий по улице, почти не касаясь земли толстыми лапами, но где и когда он видел это, Мир не мог вспомнить…

Артакс протиснулся к эшафоту и спросил у стоящего рядом зеваки:

– В чем вина преступника?

– Говорят, книжку какую-то написал…

– Это запрещено?

– Раз казнят, значит, запрещено, – обнаруживая склонность к хитроумным силлогизмам, ответил зевака.

Из ворот Предателей под барабанный бой десяток гвардейцев в блестящих кирасах вывели мужчину в одеянии смертника.

Когда незадачливый автор проходил мимо Артакса к ступеням эшафота, чьи-то сильные руки оторвали его от земли, вскинули на плечо, и в следующий миг голова осужденного запрыгала на спине мчавшегося с невероятной скоростью незнакомца. Прежде чем гвардейцы сообразили, что произошло, и похитителя, и похищенного уже простыл и след.

Когда башни Тауэра скрылись из виду, Артакс остановился, снял плащ и накинул его на плечи спасенного им человека.

– Сэр, даже не знаю, как мне вас благодарить! – растроганно произнес незнакомец.

– Не стоит благодарности, сэр. На моем месте так поступил бы каждый, – скромно потупился Артакс, и, избегая людных улиц, они закоулками добрались до трактира, где Артакс остановился по прибытии в Лондон.

Пока гость ужинал, Артакс растопил камин, и по комнате быстро распространилось приятное тепло.

– Сэр, и за какие провинности отрубают нынче головы в Англии? Хотелось бы быть в курсе, чтоб не угодить на плаху по незнанию…

– Лично меня хотели казнить за образ мыслей…

– Видно, в старой доброй Англии совсем не осталось преступников, если судят уже не за деяние, а за мысль…

– В старой доброй Англии недостатка в преступниках не было, нет и не будет. По крайней мере, до тех пор, пока сохранится существующее общественное устройство.

– Так вы полагаете, что всякое преступление является своего рода протестом личности против несправедливости общества?

– Так или почти так. Из неравенства родится зависть, из зависти – злоба, из злобы – ненависть, из ненависти – преступление. Устраните причину – исчезнут следствия.

– И у вас имеются предложения, как устранить причину?

– Никто не должен иметь преимущества перед другими людьми в силу рождения. Каждый должен трудиться на общее благо, получая равное с другими вознаграждение за труд. Вознаграждение за труд должно быть таким, чтоб накопление излишков, то есть создание богатства, было исключено. Таким образом будет устранено имущественное неравенство, в котором и заключается главный корень всех зол.

– Но кроме имущественного неравенства существует неравенство силы, ума, характера и способностей. Как быть с этим?

– Для телесной силы необходим избыток питания, и одинаковая пища в ограниченных количествах сведет неравенство физических возможностей к нулю. А одинаковое воспитание и образование сведут к нулю способности. Ум, лишенный развития, притупится, характер, приученный к послушанию, сломается, а талант угаснет без применения.

– Что за общество собираетесь вы создать? – с бесстрастным видом спросил Артакс.

– Общество справедливости, – не замечая перемены в отношении собеседника, ответил гость. – Общество, в котором никто не будет иметь больше другого.

– Весьма своеобразное представление о справедливости, – холодно усмехнулся Артакс. – Вы собираетесь уравнять людей в потребностях, но прежде вам придется уравнять их в способностях. Мастер откажется трудиться за вознаграждение, равное вознаграждению лодыря и неумехи.

– В обществе справедливости будет господствовать принцип: «Кто не работает, тот не ест». Уклоняющийся от трудовой повинности будет лишен ежедневной порции пищи, а если это его не образумит, то и жизни. Обществу не нужны бесполезные члены.