Иван Розанов - Венера – низкая звезда

Была, конечно, у Марины своя «дружеская зона» (так тогда было принято у молодёжи изъясняться), и два прописанных в ней молодых человека. Но одного было жалко, он был в очках и от него дурно пахло, он был чертовски неухоженным занудой, так что Маришка лишь принимала от него посильную помощь в учёбе, а в благодарность за это даже позволяла редкие совместные прогулки, во время которых милая девушка всё время мечтала о прищепке на нос. А о другом, о Вите Шепилове, дурная молва шла от сокурсниц – говорят, гулящий он был, девушек оставлял у разбитого корытца. Ну и что, что гулящий? Зато родители обещали ему к третьему курсу свою машину, а под рукавами рубашки гуляли заметно при движениях рук бицепсы.

Загулялся, вестимо, Витя из параллельной студенческой группы так сильно, что девицы-сокурсницы с ним не общались более. Но Маришку это не пугало, напротив, это даже помогло ей сблизиться с ним. Стали молодые люди похаживать по душной и знойной, бензином и радиацией пропитанной Москве. А когда дозволенное время прогулок заканчивалось, возникала неловкость: надо что-то сделать на прощание, обняться или поцеловаться. Но Марина не решалась, а Витя, кто знает, быть может, что и просто устал от женского вниманья.

Как-то притащил с собой на прогулку Витя корявую розу-мутанта, знать мать её роза с каким-нибудь тюльпаном согрешила. Как бы ни был цветок ужасен, щёлкнуло что-то в Маришкином мозгу: парень оказал знак вниманья, значит, неровно дышит, значит надо возблагодарить. И, прощаясь, приобняла она Витюшка неловко и чмокнула его в щёку. Марина чуть зарделась; щека молодого человека была с плотной кожей, с волосками; а опытному Вите, казалось, было всё равно.

У Марины была хорошая подруга – Света, Светик-семицветик, рыжая, как стерва, худая – кости наружу, но страсть какая озорная: вечно что-то о своих похождениях сказывала откровенно, да с юморком. Не стеснялась ничего. Хоть и легкодоступной, по всей видимости, была Света, да толковой в жизни: училась хорошо, много что знала и мнение своё у неё имелось в наличии по любому вопросу. Одним словом – эрудиция загуливать не мешала. И правильно! Только вот Маринке не по себе было: раз уж у эрудитки Светика столько всего было пикантного в краткой её биографии, то сколько ж всего бывало у других девушек, складом ума попроще? Мысли в голове Маришки слипались, как переваренные макароны, от всего этого…

Сидели как-то раз в институтской столовке Маришка со Светиком, кушали овощные салатики диеты ради, соком запивали. Решила Марина поделиться наметами своих планов сойтись с Витей ближе.

– Правильно, правильно! Давно пора уже тебе. Нехорошо быть одной – засмеют во-первых, и прыщи во-вторых, – подбадривала Света свою подругу. Дальше они о чём-то другом, отвлечённом, беседу вели, но рыжая девица вернулась к начатой ранее теме.

– Маринка, что-то ты давно одна ходишь… Может ты… это… – начала осторожно Света.

– Чего – это? – удивилась Марина, не понимая, к чему разговор клонится.

– Ну, это… того… – сказала Света многозначительно.

– Да нет, ты зря подумала, мне мальчики нравятся! – ответила Марина немного обиженно, с полминуты перед тем подумав. Света сверкнула миленько своими глазками, тряхнула рыжими кудрями и засмеялась в голос, не стесняясь крупные зубы показать:

– Эх, мать, ну что ты такое несёшь! Я от тебя вообще совершенно другое хотела узнать…

Света вдруг посерьёзнела и продолжила, близко к Марине склонившись.

– Мать, как бы тебя спросить-то… Вдруг ещё обидишься.

– Скажи уж как есть.

– Марина, а у тебя того… это… С мальчиками было?

Марина свой взор уронила. Стыдно было отвечать.

– Нет. Я ещё девочка, – ответила она.

– Ну ты даёшь! Что, правда?

– Да…

– Ну ты того, это… Блин. Не ожидала. Чёрт! Засиделась… Ой! Прости. Хотела сказать, что ты молодец с одной стороны, что себя сохранила, для любимого, так сказать. А с другой стороны… того… это… А у меня вот вообще в первый раз в четырнадцать было!

– В четырнадцать? – перепросила Маришка; и стыдно ей было, и любопытство одолевало.

– Агась.

– Расскажешь, как у тебя это было? – спросила Марина, в титанических муках перебарывая в себе робость.

– А чего тут рассказывать? Я думала больно будет, но я мальчика попросила мне банку коктейля купить. «Ягуар», помнишь раньше все такой пили?

– Ты уже выпивала в четырнадцать?

– А что тут такого? В восемнадцать бросила. Покурить приятнее.

– И чего дальше?

– Ну я выпила баночку залпом и улетела. У меня ноги подкашиваются, голова кружится, а я говорю мальчику, что это у меня это всё от любви. Отнёс меня он на кровать, значит-то, и дальше нежный такой был, и умелый. Сам меня раздел, поигрался немного…

Марина заёрзала на стуле, хоть и хотела она со стыда провалиться сквозь землю.

– А потом, чтоб мне больно не было, он пальцами сначала, ну как врач, а дальше сам разделся и того… это…

– Ладно, Светик, ясно всё, – попросила Марина подругу остановиться.

– Крови много, конечно, было. Думала я, что она кончится, кровь-то, – продолжала Света, в раж войдя.

– А самое интересное знаешь что? Это брат мой был троюродный. Ему тридцатник стукнул недавно. И что, что брат? Умелый такой, всё хорошо сделал, многому меня научил. Блин. Я потому и успешная такая! В этом плане. Недавно мы кстати, снова виделись у него на даче, ностальгия на слезу прошибла, и мы того… это… предались воспоминаниям, короче. Ещё раз у нас было. Можешь со мной, кстати, Маришка, на свадьбу его пойти, через две недели будет. Невеста у него дура кривоногая, ну да ничего…

Марина не знала, что и ответить; салат не лез в её желудочно-кишечный тракт и явно обратно просился. А когда девицы покидали заведение студенческого общепита, Света вдруг ни с того ни с сего зловеще промолвила:

– А может, оно и хорошо, что ты, Маринка, за опытного ухватилась…

Маришка виду не подала, ну всю последующую ночь не спала, изводя себя всяческими размышлениями, навеянными словами подруги.

В следующую встречу с Витей Маришка позволила себя поцеловать в губы.

Были, конечно, поцелуи у Маришки и раньше; было и пребывание в детском лагере в Сочах после пятого класса, и целование по кругу во время пресловутой игры «в бутылочку» – дикая оргия сопливеньких младшеклассников… но далее взаимного обмена слюнями друг друга дело не доходило.

Жарко было Марине целоваться. Витя был доволен. Порывался и второй раз поцеловать, но робкая и скромная Маринка чего-то вдруг сразу стала кокетливой и жеманной – отталкивала Витю с гримасами, намекала на следующий раз, просила его остыть. Словом, кокетливость свою избрала оружием соблазнения.

Стал худее после этого случая Витин кошелёк. Помимо своего природного обаяния решил он воспользоваться и падкостью современных девушек перед материальными благами: стал Маринку кормить в ресторациях, обсыпать вениками-букетами и всякими безделушками. Так оно обычно и бывает. Таким поведением мужчина обычно будто бы подтверждает, что располагает достаточными суммами для отношений… не только лишь товарно-денежных… А Маринка, в свою очередь, одеваться стала лучше, и каждая новая шмотка, выцыганенная у родителей и одетая девушкой, была словно новая надпись на ценнике.