Мария Фомальгаут - Выключатель тьмы

В целости и сохранности.

Входим в самолет, как всегда прикидываю обстановку, как всегда кажется, вроде бы нормально. Самолет, конечно, не первой свежести, и даже не второй и не третьей, ну да это про все самолеты можно так сказать…

Сажусь рядом с Димкой, на то же место садится необъятная тетка, устраиваюсь у неё на коленях. Разносят ужин, раскрывают столики, смотрю на пюре с курицей, вроде ничего страшного, курица, конечно, не чистенькая-здоровенькая, по подворью бегавшая, ну тоже не смертельно…

Груз будет доставлен.

В целости и сохранности.

Самолет вздрагивает, клюет носом, кто-то вскрикивает в салоне, кто-то молится…

Уважаемые пассажиры, просьба пристегнуть ремни…

Так, началось, думаю про себя, ты мне еще в океан упади, железяка чертова…

А ведь упадет.

Звоню боссу, что еще делать, только боссу звонить…

– Ну что у вас там?

– Самолет… падает.

– А какого вы в самолете делаете?

– В Чикаго летим.

– А какого вы в Чикаго летите?

– Да… по делам… по квантовым технологиям…

– А какого вы квантовыми технологиями занимаетесь?

– Ну… я так решил…

– А какого вы так решили, я вас на хрена послал груз доставить? Это называется, в целости и сохранности? Да его там на тридцать три раза укокошат…

– А сейчас-то что делать?

– Снимать штаны и бегать! Не знаю, сами как хотите, выкручивайтесь, если вы мне груз загубите, я уже не знаю, что я с вами сделаю…

Отключается.

Выкручиваюсь. Как хочу. Пробираюсь в машинное отделение, ни черта не понимаю в технике, а надо понимать, надо что-то делать… Пытаюсь прочувствовать, где что не так, ну же, ну… вижу, вон там дрянь какая-то перегорела, мне-то от этого не легче, не умею я чинить перегоревшую дрянь…

Выбираюсь из самолета, расправляю крылья. Подхватываю на свои крылья крылатую машину, ну ты только не падай, не падай, держись, ты же сам не хочешь падать, сам не хочешь оказаться на дне морском…

Теперь, главное, посадить самолет… не умею я сажать самолеты, в жизни не пробовал, а здесь никто не спросит, пробовал или нет…

Самолет опускается резко, вот-вот клюнет землю носом…

Поднимаю самолет, иду на второй круг…

Ну же…

Шасси больно вжимают меня в асфальт, крылатая машина несется по взлетной полосе.

Обошлось…

Больно… ладно, это мои проблемы, что больно, главное, груз доставлен…

Выхожу из машины, смотрю на развилки дорог.

– Это докуда?

– Чего-о? – спрашивает бомжара у обочины.

– Дорога докуда ведет?

– Да нидокуда.

– Я серьезно.

– И я серьезно… там мост на хрен развалился…

– Я-аснго… а эта?

– В кабак.

Сплевываю. Вот, блин, куда ни плюнь, все дороги ведут в кабак… ну, не все…

– А та?

– Ой, не надо…

– Та дорога куда ведет, я спросил?

Говорю командным тоном, у Димки выучился, да у какого Димки, он теперь Дмитрий Игнатьевич, птица важная…

– Это на мировое господство.

– Пойдет.

– Да вы что, это ж для… всяких там…

– Вот мы и есть всякие там. Или директор Квантаскопа по-твоему не всякий там?

Бомжара охает, шарахается от меня, как черт от ладана. Чего вытаращился, человека не видел, что ли…

Забираюсь в машину, на заднее сиденье рядом с Димкой. Для меня он как был Димкой, так Димкой и остался, будь он хоть президентом планеты. Тихонько поворачиваю руку шофера.

Едем. Чувствую, цель близка, повезет, груз доставлю… Через города, через континенты, через трассы, через станции и перегоны…

Вижу впереди громадину делового центра…

Дорогу подрезает джип, еще не понимаю, что к чему, закрываю собой Димку…

Автоматная очередь…

Боль…

Кровь на крыльях…

Закрываю собой, только не в Димку, не в Димку, не в Димку…

– Ну все… молодец, доставили…

– Р-рад стараться…

Даже нет сил говорить, ни на что нет сил…

– Век не забудем… ну что… новый заказик примете, или отдохнете пару деньков?

– От… от… дох…

– Понятно все с вами…

Спохватываюсь.

– А… с этим… что?

Показываю на Димку.

– А все… молодец, доставили…

Кто-то большой, невидимый и неведомый бережно сворачивает человеческую судьбу, которую я выстраивал так тщательно. Сворачивает. Прячет в сейф, в ячейку под каким-то там номером. Все еще не могу понять, а что же человек, человек…

– Ну что такое? Идите, отдыхайте…

– А Димка?

– Кто?

– Человек!

– А-а, ну да… человек…

Подхватывает человека, подошедшего к концу пути, бросает в бездну.

Все еще не понимаю, ошибка акая-то, насмешка какая-то над здравым смыслом, так не бывает, так не может быть…

– Ну, все… отдохнешь с месяцок, и вот заказик, женщина одна, проведешь её по жизни, чтобы там все при всем, ну, не то, чтобы совсем тишь да гладь, но чтобы без бурь…

Не слышу его, не понимаю, не верю себе, смотрю в бездну с обшарпанной надписью у-ти-ли-за-ци-я – быть не может, это ошибка какая-то, что же там, там…

– Давай живее… битва на Мамаевом кургане какая была?

Данька оборачивается ко мне, смотрит отчаянно, глаза блестят, ясное дело, время-то поджимает. Вон оно тикает, четыре минуты с чем-то там…

– На Мамаевом кургане… – кусаю губы, – стой, дай вспомнить… да там, где хан Мамай сражался, так, вроде…

– Куликовская? – Макс хмурится, – нет, что-то не то говоришь…

– Что не то, Мамаев курган, хан Мамай, что ещё надо-то?

Показываю на время, поджимает, поджимает, некогда тут турусы на колесах разводить…

– Нет, не то говоришь… Мамаев курган… это в Волгограде… бывшем Сталинграде. Значит, Сталинградская битва! – Макс хлопает меня по спине, – эх ты… историк… Геродотиха долбанная…

– Нет, не то говоришь, точно тебе говорю, Мамай! – Данька косится на третью дверь, – айда…

– Да ты рехнулся, жить надоело, или как?

Смотрим друг на друга. Первый раз случился раскол между нами, вот такой, явный, когда одни в одну сторону, другие в другую.

– Иди, иди, посмотрим, как тебя там хан Мамай зарубит, – отмахиваюсь, киваю остальным, – айдате, ребята, в левую дверь.

Данька идет в третью дверь. Вот так. Внезапно. За ним увязываются еще четверо, в их числе Витек, что-то торкает в сердце, Витька терять не хочу…

– Стой!

– Айда с нами… – хватает меня под локоть, сердце делает сальто.

Дергаю его на себя что есть силы, оба падаем на пол, Витек оторопело смотрит на меня, ты че, а, чего попутала…

Остальные уходят в дверь с надписью – Куликовская битва. Дверь захлопывается, как-то нехорошо захлопывается, быстро.

Таймер на стене отсчитывает секунды, мы про него уже не помним…

За дверью кричат, крик переходит в сдавленные хрипы…

– Аминь, – шепчет Макс.

Спохватываемся, подскакиваем, бросаемся в двери с надписью – Сталинград, хорошо хоть дверью не ошиблись, если не ошиблись, если…