Евгений Пастушенко - Я всегда был одинок. Автобиографическая повесть

Должен повториться, в сороковом году я остался в пятом классе на второй год. Не сдал устный экзамен по арифметике, уж чересчур было много правил, что все их я не запомнил, которые, впрочем, я не учил, всё бегал, разве было мне до учения.

У нас в комнате была этажерка, где стояли книги, журналы, лежали газеты и разная мелочь, а под самым низом, то есть на полу стояла батарея бутылок с разными напитками: водкой, ликёрами, винами и прочими.

Так вот, однажды я налил водки полный пузырёк из-под одеколона и пошёл к другу, с которым мы её выпили, конечно, с закуской, как взрослые. И опьянели, ведь мы с Лёвой её никогда не пили, и вдруг вмазали сразу чуть ли не по сто граммов. Это было днём, и мы с Лёвой пьяные разошлись по домам. Моя мать удивилась: пришёл средь бела дня с головной болью.

Она уложила меня в постель, и что удивительно совершенно не догадалась, что я был пьян. И только я лёг в постель под одеяло, как пришла мать Лёвы и спросила, где я.

– Да лежит в постели, голова заболела, – ответила мать.

– Какая в чертях голова, да он же тоже пьяный! – возмущённо сказала она. – Мой лоботряс пришёл домой и такой устроил скандал, я запах почуяла, а он, как зюзя, пьяный.

Как только я услышал эти слова, натянул одеяло на голову. Мать тут же подошла ко мне, видит, что я сплю, и будить не стала.

– Он уже спит, я с ним потом поговорю, – спокойно ответила она и вышла из комнаты. После я спокойно уснул, а когда проснулся, то, конечно, мне досталось от матери на орехи, и при том не без угрозы прибавила:

– Вот узнает отец, что водки не хватает в бутылке, он тебе всыпит ремня.

Но отец испарения зелья не заметил, потому что был сам изрядно выпивши, да ещё, наверное, добавил из стоявших под этажеркой бутылок, что он делал частенько. Хотя я этого сам не видел, но его повадки я знал хорошо, а в тот момент, когда он мог добавить спиртного из домашних заначек, я находился на улице и достоверно не знал, что происходило дома.

Вечером я подошёл к нашей квартире и прислушался дома ли отец. Оказалось, что отец ужинает на кухне. Я залез на чердак, а лестница была рядом с нашей дверью. Стал ждать, когда отец пойдёт на работу, так как каждый день он ходил к восьми вечера на селекторное совещание с участками дистанции путей. После того, как отец ушёл на службу, я зашёл в квартиру. Конечно, мать меня отругала, потом накормила, и я лёг спать…

Наступила незаметно зима, и я пошёл в школу на второй год в пятый класс. Как-то под вечер, я учил стихотворение, и в это время пришёл отец, и мы сели обедать. После обеда отец спросил:

– Уроки выучил?

– Выучил, – ответил я, а у самого сердце в пятках.

– Расскажи стихотворение, – спокойно ответил он и стал ждать, когда я начну рассказывать. Начал, было, я декламировать, но на четвёртой строчке запнулся.

– Учи, – спокойно сказал он и пошёл на работу. Я начал опять учить, но, убедившись, что уже вызубрил, я бросил, надеясь, что отец больше не спросит. Так оно и вышло, он больше не спросил, но я действительно выучил, как подобает прилежному ученику, и за это получил отлично. Ведь до войны (старшие поколения знают) была такая оценка.

Я уже говорил, что зима в Забайкалье очень суровая, сильные морозы, но без ветра, поэтому зима легко переносится. Идёшь по улице, а у тебя под ногами снег хрустит, и как мороз начался с осени, так и до весны не бывает оттепели. Учились мы уже в новой школе, а она находилась недалеко от нашего дома, так что мне можно было одеваться не очень тепло. Учился я как обычно неважно, ведь я сидел в пятом классе второй год. И мне уже было двенадцать лет, и шёл уже одна тысяча девятьсот сорок первый год. Вокруг своей станции мы, ребята обошли все леса, и заходили даже вглубь тайги, но только с теми, которые знали её. Мы ходили по грибы, ягоды, за шишками, но они были далеко, так что я ходил всего два-три раза, а ягод там было очень много.

В апреле месяце мы похоронили мою сестрёнку, ей к тому времени было уже четыре года, она часто болела какой-то болезнью. Галя сильно похудела, да и мать тоже была худая, как щепка. Хотя питались мы довольно сносно.

Отец очень часто целыми днями бывал в поездке по станциям и приезжал вечером, а днём он питался там. А когда приедет, выпьет сто граммов водки, поужинает и опять на работу, докладывать о том, что происходило на других станциях. А затем отправлялся поиграть в домино и приходил домой в два-три часа ночи, а утром к восьми часам опять уходил на работу.

Иногда он обедал дома, после которого обязательно отдыхал часа три, затем опять отправлялся на работу. Поэтому на меня он почти не обращал внимания, и учёбой, если интересовался, то очень редко, и мне порой казалось, что для отца я как бы не существую. У него была своя жизнь, а у нас с матерью своя. Итак, я с натяжкой сдал экзамены и перешёл в шестой класс. Лето у нас начиналось с июня, так что до начала войны остался почти месяц, но разве тогда мы знали о том, какие жуткие испытания ожидали всю страну, и с какой непереносимой болью узнавали о событиях, происходивших на западе. Как обычно, ни о чём, не ведая, мы мотались по тайге, купались, ловили рыбу удочками, перемётами, сетками.

И вот началась война. Парней, достигших совершеннолетия, стали призывать на войну, а со мной дружили ребята старше меня от года и до четырёх лет. Стыдно об этом писать, но так как я поклялся ничего не скрывать, то некоторым моим друзьям не хотелось идти в армию, и мы решили.., но к этому вернусь ниже…

Июль и август мы провожали на фронт людей старших возрастов. Конечно, было очень много слёз матерей, жён и детей. Но моего отца на фронт не взяли, у него имелась бронь, которая освобождала его от мобилизации на войну.

Наступил сентябрь и мы пошли в школу учиться дальше, но разве нам было до учёбы, когда наших друзей скоро призовут в армию. Мы собирались много раз, а нас было человек восемь, из которых двадцать восьмого года рождения был один я, Лёва – на год моложе меня, тогда как остальные были старше нас с Лёвой.

И вот позади ноябрьские праздники, которые прошли невесело, потому что немцы наступали на Москву, и нам было не до веселья. И мы как обычно собрались в одной из квартир очередного новобранца:

– Что будем делать? – спросил один из них.

– Ребята, я придумал, что надо делать! – воскликнул кто—то. – Давайте поедем в тайгу, я знаю там один домик в километрах ста от нас. Уедем туда и станем для раздобывки пропитания нападать на проезжих. И нас, уверен, никто не найдёт, – пояснил этот новобранец.

– Да, но на чём мы туда поедем? – спросил я. – У нас нет транспорта.

– На лошадях, – подсказал Лёва.

– Правильно! – хором поддержали все ребята.

– Но где их взять? – опять спросил я.