Саша Чекалов - Внутри клетки

– О, вполне созвучно! – восклицает дядя. – Особенно, если учесть…

– Ну вот и прекрасно, – перебиваю. (Не хватает мне только попасть под очередной брандспойт красноречия!) – Тогда, если позволите, сразу же и возьмём зебу за рога…

Минут через десять у меня на руках уже некоторые данные. Забастовка благополучно продолжается. В стране кризис. Начались первые погромы… Поезд, в котором мы едем, перевозит на юг страны, где погода стоит ещё более или менее штилевая, очередную партию членов семей железнодорожников, а также тех немногочисленных «ваджра», которые встали на защиту хина- и маха-соседей от разъярённых единоверцев – и, следовательно, жизни и здоровью которых отныне также угрожает опасность. Сопровождают беженцев представители обоих профсоюзов (оно и понятно: общая беда кого хочешь заставит забыть теоретические разногласия). А мужика, чьего сына я спас, зовут Бодхитхупа, – и он является предводителем тхеравадинов! – вот повезло-то… (Всё-таки сослужил мальчишка службу-то, сослужил: сам того не ведая… Заработал мне заслугу, не зря я его отмазывал!)

А главного махаянского босса (имя которому Нагарджуна) тут нет, он будет встречать нас в пункте назначения вместе со всеми остальными фигурами: сейчас они там хлопочут о размещении и благоустройстве переселенцев…

В это время Тилопа очнулся. Меня увидел и вновь шарманку завёл: мол, гоните чужака в шею, – ну да папаша сразу объяснил мальцу, что к чему, популярно так, доходчиво…

В общем, остаток пути прошёл без приключений, в тёрках за жизнь и за победу «правого дела».

* * *

У-упс! – приехали… Поезд, громыхнув всеми своими плохо смазанными суставами и коленными чашечками, резко сбавил ход и с шипением остановился. Выгружаемся.

Я как истинный сосуд дхармы лезу наружу первым и гордо шествую навстречу группе товарищей, – слыша за своей спиной суету и толкотню, но оставаясь невозмутимым: мне нет дела до всего мирского, – все должны это чётко осознать… Особенно, Бодхитхупа (ну, его-то я уже успел очаровать своей непосредственностью, факт) и, главное, Нагарджуна… Вот, кажется, и он сам: стоит посреди просторного круга, образованного почтительными… учениками? коллегами? Кто их разберёт… Одет примерно так же, как я, но ушанка на нём белая – и в дополнение ко всему великолепию, аналогичному моему, ещё и мохеровый шарф на шею наверчен. Но постой-ка: лицо-то мне знакомое вроде бы… Быть не может! Юхан, старина, ты ли это?!

…Обнялись, расцеловались. Сопровождаемые прихлебателями, прошли в помещение. Снаружи – длинный, нелепый барак, сложенный из саманного кирпича и крытый бамбуком, а внутри… надо же! – анфилады… или как это называется? Низкие своды кажутся величественными благодаря хитроумно устроенному освещению… Череда арок, каждая из которых образована бронзовыми фигурами тигра и дракона, изготовившихся для смертельной схватки. Что ж… Символично, как никогда.

* * *

Еле заметным движением левой брови герр Туомола отсылает массовку, и мы остаёмся одни в его скромной, но уютной келье. Я весь дрожу от нетерпения: жажду распросить его обо всём, – узнать, каков расклад и что за дела… Получить, так сказать, объективное диттхи происходящего, чтобы уже скоординировать, наконец, наши санкаппы и камманты.

Заметив мою нервозность и, без сомнения, правильно истолковав её, бывший коллега (а может быть, и нынешний, кто его разберёт: у нас левая рука по жизни не знает, ни что делает правая, ни, на худой конец, где именно происходит это действие!) усмехается в усы, свисающие до пояса, и предлагает слегка отдохнуть после дороги, расслабиться, – дескать, очень многое предстоит обсудить и, чтобы нам обоим сподручнее было достигнуть необходимого самадхи, сперва стоит наведаться… в сауну! Ишь ты… Неплохо. Ну, в сауну так в сауну.

Нагарджуна (бедный Туомола: на какую нелепую погремушку приходится ему отзываться!) дважды хлопает в ладоши. Тут же из тёмных простенков являются пред наши светлы очи две гурии в рубахах до пят, несущие, по всей видимости, смены белья для нас, и склоняются в почтительном поклоне. Бросились в глаза их длинные, тщательно расчёсанные волосы: льняные! – парики, конечно же… Видимо, Юхан так всё устроил и всех вымуштровал, чтобы чувствовать себя как дома (и, соответственно, тоской по родине не заморачиваться).

Лиц за волосами я разглядеть не успел: синхронно стянув одеяния через голову, девицы остались в чём мать родила, – и тут уж глаза против воли на совсем иное нацелились. (Ну а что вы хотите: мне шестнадцать лет! – самый возраст, чтоб на такое засматриваться…) Мы с Туомолой ждать себя тоже не заставили, – и вскоре наша компания в полном составе двинулась в баньку (в неё, будучи вынуждены согнуться в три погибели, мы протиснулись через маленькую, неприметную дверь в углу Нагарджунова кабинета, скрытую от посторонних незатейливо расписанной ширмой: Ци Байши в подлиннике, если не врёт чутьё, выработанное на культпросветовских лекциях).

Расселись по полкáм, сидим… У ног кувшинчик, из которого по очереди отхлёбываем какое-то забористое пойло: изо всех сил расслабляемся, как планировалось… ну, и юморим опять-таки, обмениваемся шутками… А девушки – те, похоже, скованны… Или просто задумались о чём-то? Трудно понять: и не слышно их, и… как бы не видно (хотя, любой поймёт, в данной ситуации сложновато себя невидимкой-то чувствовать) … Вдруг Туомола-Нагарджуна непосредствено к ним обращается: «А не развлечься ли нам?»

Ближняя коза этак непринуждённо волосы со лба откидывает, – что за наваждение! – Такала… ну, помните? – которую я в последний момент поймал у самой земли, ага, та самая – собственной персоной… Вроде бы и смотрит куда-то в сторону, однако… готов поклясться, давно меня узнала: не разжимая губ, улыбается, вот-вот прыснет… Ну точно… «Кайри! Какими судьбами?!»

Поворачивается ко мне, в глазах озорные чёртики: «Лёгкого тебе пара, высокочтимый мой спаситель! Ну как, не жалеешь, что на огонёк заглянул?» – у меня аж язык отнялся… Смотрю и не верю.

Туомола с хитрым видом замечает: «Чарли, любезный друг, ты ведь ещё у меня спросить не успел: какими судьбами я-то здесь очутился… Так уж по старшинству давай: должна же быть субординация, хе-хе!» – «Ну хорошо, – говорю. – А ты какими?» – «Позже, позже… О делах потом: нельзя пренебрегать часом потехи и осквернять его разговорами о суетном!»…

В этот момент вторая девушка подняла голову, и наши взгляды встретились: «Пилле…» Что всё это значит?!

– Ну, – ухмыляется радушный хозяин, – кого выбираешь себе? Решай поскорее, а то скоро ещё желающие подвалят…

– Извини, Кайри, – вздыхаю притворно, из вежливости. – С Пилле мы ближе знакомы, так что…