Сергей Ильичев - Неопалимые

– Передай моим сыновьям, пусть немного потешат себя, а то уже засиделись в седлах…

Когда солнце стояло в зените, на холме показалась русская конница.

Кто-то из сопровождения указал сыновьям великого хана на русских.

Неожиданно увидев впереди татар, передовой полк Хворостинина стал спешно разворачиваться, оставив лишь заградительный отряд.

– Догнать! – раздалась зычная команда одного из сыновей Девлет-Гирея, и арьергард татарского войска бросился в бой.

Началась рубка, в которой преимущество было явно на стороне противника, и заградительный отряд быстро был уничтожен.

Когда татарская конница, продолжая погоню, поднялась на следующий холм, то сыновья крымского хана увидели что конница русских устремилась в небольшой проход стоявшей на холме деревянной крепости.

И татары, пришпорив своих коней, с криками «Алла-а-ла, алла-а»! бросились вслед за ними…

Впустив своих, по сигналу Никиты, ворота крепости на колесах сомкнулись, и татарская конница неожиданно для себя попала под прицельную стрельбу русских лучников, расположившихся на стенах крепости. От множества летящих стрел зарябило в глазах.

Тогда, спасая конницу, татары выпустили вперед своих лучников. Но стоило тем встать в плотные шеренги и выйти на позицию для стрельбы, как с крепости по лучникам стали палить уже пищали стрельцов.

Татары, понеся большие потери, вынуждены были отступить.

Первая военная операция удалась, и она всех воодушевила. Воины стали приводить себя в порядок, раненым оказывалась помощь, кто-то готовил еду, другие проверяли оружие и точили мечи.

На одной из телег сидел Никита, два верховых боярина и несколько стрельцов.

– Молодец, Никита! – сказал боярин Охлопков. – Это надо же такое удумать, чтобы крепость по полю гуляла!

– Я видел, как у ихнего мурзы глаза на лоб полезли… – весело отозвался на разговор стрелец Федор Пущин.

– Пусть гуляет, – нехотя отозвался Никита. – Лишь бы татар к Москве не пустить.

Сказал и задумался.

– Никита! – вдруг раздался зычный голос.

Он обернулся и увидел Савву. Монах был в рясе, опаленной огнем, и с саблей на боку.

– Савва, а как же монастырь?

– Стоит, что ему станет… Татары сначала к нам сунулись было, да с ходу взять не удалось… И ушли.

– Савва, а как там… наши?

– Мария?

Никита смутился.

– Молодец девица. Из лука бьет лучше любого стрелка… Не был бы я монахом…

Но увидев, как встрепенулся парень, добавил:

– Шучу! Ну, а теперь говори, что делать нужно. Меня к тебе в помощники отрядили…

– Да вот хочу пушки на телеги поставить… – уже серьезно отвечал Никита.

– Я так понимаю, для маневра… А что, мысль интересная!

И они вместе пошли к телегам.

Вечером и у князя Воротынского шел свой совет.

– А если татары решат оставить полк Хворостинина, находящийся в крепости, и, обойдя крепость, пойти на Москву? – спросил воеводу Алексей.

– Вряд ли татары захотят иметь у себя в тылу нашу конницу, да и идти вперед, как мы видим, не решаются, – заметил знакомый нам опытный воевода боярин Рыбин. – Иначе чем объяснить, что они снова вернулись на Пахру и разбили лагерь?

– Они уже, поди, привыкли, что русские воеводы всегда встречают их в поле или на берегу реки… – заметил князь Хворостинин, – а тут никто не встречает… хоть до самой Москвы топай.

– Тогда именно крепость вскоре примет на себя основной удар этой армады… – уточнил князь Андрей из окружения Воротынского.

– Пусть попробуют, – сказал князь Воротынский. – Пусть только выстроят свои полки… Тогда заговорят наши пушки.

– Пушки? – спросил Алексей.

– Да, твой Никита задумку предложил…

А в ставке Девлет-Гирея ощущалось явное смятение… У крымского хана было такое ощущение, что с ним играют в игру, называемую «прятки», что русские словно оттягивают время, которое им для чего-то очень необходимо.

Но для чего? Неужели царь Иван, оставив Ревель, сам идет к стенам Москвы? Но почему ему об этом до сих пор не сообщили?

И вдруг известие, что его хочет видеть посольство русского царя Ивана с письмом от государя.

Посол Афанасий Нагой, успевший нагнать царя, уже вышедшего с войском из Москвы, теперь дожидался ханского зова в одной из соседних палаток. Несмотря на жару, он явился к крымскому хану Девлет-Гирею одетым по всем московским правилам, в кафтан, и со слугами, нагруженными подарками.

Только что, проезжая по лагерю, посол увидел огромное число воинов, готовых к бою. Мимо него непрерывно двигались и конные, и пешие. Тяжело катились колымаги с кожаным верхом на широких колесах, окруженные вооруженными всадниками, тряслись по ухабам легкие повозки и телеги тех, кто победнее. И от этого хаотичного движения клубившейся вслед им пыли создавалось ощущение, что сама земля ходит ходуном и вот-вот взорвется беспощадным извержением, чтобы враз поглотить все живое.

Посол был ошеломлен уже лишь тем, что сам не заметил, просмотрел то, как незримо в тайне от его слухачей шла подготовка к этому походу, понимая, что за это именно с него в первую очередь спросит государь.

Девлет-Гирей возлежал на подушках, слушая речь русского посла.

– Светлейший хан, наш государь и царь всея Руси Иоанн Васильевич IV… – начал он выдавливать из себя слова, держа в трясущихся руках государеву грамоту, – к вам с предложением о мире… готов он уступить то, что по праву было вашим… Казань и Астрахань… к ногам твоим, великий хан, смиренно отдаем…

– Достаточно пустых слов… Я вижу, посол, тебе нечего нам больше сказать, – прервал его Девлет-Гирей. – Мы подумаем о предложении царя Ивана и завтра вам дадим ответ. Пока же отдыхай. Тебя проводят.

И когда русское посольство покинуло шатер, обратился к своим военачальникам и князьям.

– Ну что, ответим мы царю Ивану? Довольно будет с вас… Казани?

Присутствующие в шатре военачальники и князья лишь в полный голос засмеялись.

– Мой господин! – начал первым Дивей-мурза. – Я завтра возьму этот русский обоз… Сегодня лично проведу рекогносцировку и думаю, что мы найдем ту щель, которая превратится для нас в широкий проход… Русские пусть и не все, но тоже любят жизнь и деньги… А как они от страха завтра побегут, мы всех и перебьем… Путь на Москву тебе, великий хан, будет открыт…

– Тогда жду завтра я тебя с победой… А теперь ступайте, мне нужно отдохнуть.

Все приближенные и вельможи, склонив головы, быстро покинули шатер.

Ночью, при свете полной луны Дивей-мурза с небольшим сопровождением выехал на рекогносцировку, чтобы выявить наиболее слабые места русской обороны.

Невдалеке от крепости его встречал знакомый нам темник. Двое татар стояли рядом и держали связанного и стоящего на коленях русского – это был молодой боярин Илья Нехорошев, чей род, если вы помните, подвергся суровой царской опале. Боярин был ранен в руку.