Жорж Старков - Спичрайтер. исповедь…

И такое положение дел меня вполне устраивало. Во-первых – высокий уровень доверия. Во-вторых – по сравнению с другими закулисными членами президентской команды, не такая уж большая нагрузка. В-третьих – когда-никогда, я имел возможность работать дистанционно. Это значительна поблажка! Я далеко не всегда находился в Кремле, администрации или загородных резиденциях, где, в ходе множества встреч, незримо трудились десятки моих коллег. Хорошая привилегия, даже очень! Но я её заслужил. За годы работы в команде я ни разу не подводил. Ни разу ничего не сорвал, не написал глупостей и, когда это, действительно, требовалось – всегда был там, где нужно.

Вообще-то, мне положена машина с личным водителем и охраной. Но от неё я тоже отказался. Иногда звонил в гараж, просил выслать за мной авто. Но это редкость. Я люблю метро и ходить пешком по улицам. В машине можно детально разглядеть лишь затылок водителя, а за её пределами гораздо больше всего интересного. Можно перепрыгивать через лужи, потому что ливнёвки давно нуждаются в реконструкции. Можно толкаться в троллейбусе, потому что система городского транспорта давно нуждается в пересмотре логистики. Можно пройтись по рынку и посмотреть с каким сожалением и болью, в равной степени, пенсионеры смотрят на криво написанные от руки ценники на продукты, которыми ещё тридцать лет назад можно было, без особых усилий, завалить себе всю кладовку и холодильник в придачу. Можно просто взглянуть в глаза прохожему и прочитать в них гораздо больше правды, чем в докладе очередного чиновника и том, как успешно реализуется та или иная социальная реформа. За пределами правительственной машины можно почувствовать, каково это – жить в своей стране.

Большинство из тех, кто сидит в правительственных кабинетах уже давно это забыли. Более того, старательно делают вид, что и не знали никогда. Все притворяются, что верят в то, что на МРОТ можно прожить целый месяц. Что за коммунальные услуги плата вовсе ни неподъемная для доброй трети населения. Что свинину или говядину может позволить себе каждый россиянин.

Я тоже притворялся. Но я притворялся ими. Теми, кто сидит в кабинетах. Кто обеспечил безбедную жизнь себе и своим отпрыскам на три поколения вперед. Но часть себя – часть настоящего гражданина своей страны я открывал. Совсем немного, самую малость. Открывал в том, что писал президенту для публичных выступлений и, иногда, в личных беседах. Мимолетом сболтну почём нынче десяток яиц. Через пару дней – какова пенсия у старушки, что живет в соседнем доме, которой я помог открыть неподатливую дверь подъезда. Иной раз, специально наступал в лужу и слегка забрызгивал штанину, чтобы после, картинно выругаться, помянув коммунальщиков. Я по чуть-чуть добавлял не подходящие ингредиенты в коктейль. Они портят вкус, лишь слегка. Но они не дают забыть о том, что есть не только элитные бары, в которых всё только самое вкусное. Они напоминают, что по-прежнему существуют и захолустные наливайки с паленой водкой, заветренной квашеной капустой, на закусь и тараканами, чувствующими себя на крохотной кухне полноправными хозяевами. Я не давал до конца забыть вкус реальности. И это помогало Марку.

Со временем, во многом из-за данного качества, его рейтинг значительно вырос. За него не просто были готовы голосовать в следующий раз. Многие его, действительно, любили. Весьма жесткая позиция по внешней политике вызывала уважение, как и приоритет, внутренним проблемам. Конечно, он не мог сотворить всеобщее благо. Во-первых – такового не существует вовсе. Во-вторых – это никому, кроме самого народа, не нужно. А правит в стране народ только на словах. Многомиллиардным корпорациям всегда нужно было продвигать свои интересы, выкачивать из населения и народных недр деньги.

С приходом к власти Марка ничего не поменялось. Он в полной мере ощутил, каково это, балансировать между народным гневом и жёстким лобби толстосумов, как зарубежного, так и отечественного розлива. Власть – это ежедневная пляска на лезвии очень тонкого и острого ножа. В какую сторону не соскользнешь – станешь либо политическим трупом, либо просто трупом.

Шаг вправо, навстречу гражданам и олигархическое кодло спустит с цепей церберов, которые порвут в клочья сотканный из тонких и нежных нитей имидж, натравят международные организации, зарубежных политиков, юристов, блогеров и прочую нечисть. Сделают так, чтобы российский народ ещё больше погряз в нищете и всеобщем беспределе, и, в итоге, сам доломал кости, оставленные брезгливыми золотыми трёхглавыми псами.

Шаг влево и народное терпение лопнет. Иголку к раздувшемуся шару поднесут, купленные за зеленую валюту, провокаторы и всё пойдёт, практически, по тому же сценарию. Только обойдется дешевле. И так и эдак – смерть, как политика, в лучшем случае. В худшем – революция и долгие годы внутреннего раздрая, который будут всячески подогревать «доброжелатели» с Запада. Единственный разумный путь – вперед, по лезвию, идеальный баланс. Разумный путь… Я уже говорил, что я псих?

Кстати, где-же Олег Борисович. В этот день в метро я его не видел. Может, случилось что? Было бы очень жаль. Ведь у него совсем скоро бенефис…

***

Опять свет пытается продраться сквозь веки. Опять, несмотря на ежесекундно просачивающуюся в щель треснувшего стекла форточки зимнюю утреннюю свежесть, в комнате, кажется, безумно душно. Снова одна из пружин продавленной софы пытается проколоть кожу в районе поясницы. Олегу очень хотелось, чтобы у неё это получилось. Может, небольшое кровопускание поможет снять давление, которое не изнутри, а будто снаружи безжалостно давит на череп стальными тисками, а незримый палач методично и нещадно закручивает рычаги механизма всё туже и туже.

Вчера было то же самое… Только, в отличии от дня минувшего, у Олега не было сил, чтобы донести свое измученное перманентным алкогольным отравлением тело до ванной, где спасительные холодные водные струи умеют, каким-то волшебным образом, принести временную анестезию.

Художник приложил усилие и перевел взгляд с угла комнаты, затянутого у потолка пыльной паутиной, на соседнюю софу. Она была аккуратно застелена. Значит, хозяин помещения уже проснулся и, скорее всего, судя по стоящей в квартире тишине, ушёл в магазин за единственным лекарством, которое могло облегчить похмельные муки. Олег часто задавался вопросом – как у сильно и постоянно пьющего человека хватает сил каждое утро вставать, готовить завтрак, ходить в магазин, иногда выполнять свои рабочие обязанности (подметать дворовую территорию или расчищать снег)? Да, хотя бы, вставать? После попоек у Олега хватало мочи, максимум, на то, чтобы доползти до туалета, проблеваться и залезть обратно в кровать. А остальное – личная гигиена, питание, работа – как-нибудь потом. Потом, настанет тогда, когда голод или естественные потребности станут достаточно весомым аргументом, чтобы выйти из анабиоза. Крепким организмом мастер кисти тоже не мог объяснить феноменальные качества своего собутыльника. Скорее всего, думалось ему, это какая-то, еще заложенная с армии, программа – вбитые в сознание незыблемые постулаты. В шесть подъем, чистка зубов, умывание, прием пищи, и вперед – исполнять долг перед Родиной.