Наталья Метелица - Фиолетовые заплатки. Разнокалиберные стихи

Ничего мы не сделаем снова,
Даже если в той женщине стержень.
Ты ей слово, она лишь полслова.
Ты к ней редко, она еще реже…

Слишком долго залечивать раны,
Чтобы снова вернуться к ушедшим.
Ей бы легче остаться туманом
Среди мира других сумасшедших!

Распахнешь поутру свои планы.
Выйдешь из дому. Город размытый.
Я волнуюсь. Я прежде туманом
Не касалась щеки недобритой.

Но когда смогу жить без иллюзий,
Что обнимешь – и значит, навеки?!
Ты задачу усвоил и сузил:
«Не ищи божества в человеке!»

Лишь одно я – глупая баба —
Вечным вызовом шлю в эту высь:
ЗА ЧТО – ДЕТЯМ?!
Ангел-растяпа
Выронил чистую жизнь!

О земля! Мне твои океаны —
Словно слёзы умерших детей…
Что же, айсберг, ты вновь истуканом
Жаждешь новые жертвы детей?!

О демагог!.. порой ты прямодушен
До тошноты! До желчи!.. А итог
Всегда один – не будь среди игрушек
Ты кукловод, но думая, что – Бог!

Пускай мне подчиняются страницы,
Которые не ведали руки.
Пускай в руках после стихов две спицы
Мне свяжут в зиму теплые носки.

Пускай мой разум превосходит Бога,
Когда дерзну остановить года!
А после Он пошлет мне ту дорогу,
В которой заплутаю навсегда.

В которой сгинут все мои надежды
Расплатою за роковую власть,
И я мечты, чтоб стать такой, как прежде,
К ногам Его веками буду класть…

Если знать, что завтра не будет,
Что у смерти добавится друг,
Я бы брошью украсила груди
И звенела б браслетами рук.

Я б, наверно, нарядней оделась,
Если б знала, что завтра умру,
Чтобы к вечеру смерть загляделась,
Пожалев мою жизнь поутру.

Я б, наверно, другою проснулась,
Чтоб аванс на года оправдать.
О, я б смертью сама обернулась,
Чтоб не знать, каково умирать.

Взирая на портрет старинной кисти,
Я вдохновляюсь дивной красотой,
Которой ублажаю взор капризный
И ненасытный, как юнец младой.

Когда Господь пошлет такое чудо,
Что на земле талантом нарекут,
Он не потерпит от картины блуда,
Что на дешевых фото продают.

Меня не раз пытали. Я привыкла.
Всё от того, что мучаю себя.
Я научилась среди смеха быдла
Смеяться тоже – над собой… скорбя
Над детскою душою мирозданья,
Скорбя по недожитому, увы…
И нет себе сильнее наказанья,
Чем пытки своей гордой головы!

Как правы те, кому не ведом норов
Черновиками покорять других!
Я ставлю точку. Не Поэт.. Мне 40.
А я в пеленки пеленаю стих!

Когда отшумят дни и ночи
И мир обернется в распад,
Прошу: среди праха и клочьев
Меня угадай наугад!

Чтоб где-то, в другом измерении,
Мы были с тобою навек
И в жанре старинной мистерии
Всегда угадала твой смех!

Когда безумие пророчит
Покой от наважденья дум,
То сам рассудок краха хочет —
И я его к ногам кладу…

Опущенный к земле, он тише
В своих желания мечты.
И, как юродец полунищий,
Уже с безумием на ты.

Чтоб отдохнули дни и ночи
От тли, что разъедает мозг!
О Сумасшедший!.. напророчь мне
Стыд наказания из розг!

Чтобы, поверженная мукой,
Рассудка бы лишилась я!
Ведь средь безумцев проще друга
Найти, Цветаеву прочтя…

Больно. Добей. Добивай, если хочешь.
Разум угаснет – угаснет печаль.
Только душа, выйдя прочь темной ночью,
Станет как полный маршрутов вокзал.

Будет искать себя в запахе чуждом,
Будет сбиваться в случайном пути,
Чтобы меня вновь под плотницкой стружкой
Новорожденным ребенком найти.

Разум угаснет – угаснут тревоги?
Если ты вправе – добей, коли так!
Но как с душою мне быть, что потрогать
Не позволяет твой сильный кулак?!

…А я продолжу жить. Полоска. Клетка.
Чуть ретушь седины. Румянца мак.
Как зрелая холёная кокетка,
Которую теряет лишь дурак.

Там, за окном, натянутою кожей
Звенело утро – вровень бубенцам.
О как остаться для тебя хорошей,
Не потеряв красивого лица?

Чтобы легко – как будто кто-то тронул
Едва замерший краешек у луж…
Я б посвятила памятник такому,
Кто для больной остался верный муж.

Чуть-чуть полюбить не в силах
Тому, кто поверил в любовь.
Я больше уже не спросила,
Насколько любить ты готов!

Я мучилась этим вопросом,
Слепив много сложное «да»!
А после со мною стряслося
Безумье любви ― беда!
Когда выползаешь наутро
Черна ― как из черной дыры!
И вроде живая, но дура
В раскладе любовной игры.

А ты бессловесно, бесстучно
Пришел на беду взглянуть…
Спасая собственноручно,
Не знал: как любить чуть-чуть?!

Вдохновенье ― чушь, когда одна!
Каждой строчкой милого рождаешь!
Я дышу – пока…
Моя вина,
Что мое страданье наблюдаешь…

На первопуток вышли бубенцы!
Эх, удаль молодецкая когда-то!
Такие коренастые отцы!
Такие разудалые ребята!

Сейчас всё больше басня ― а не жизнь!
И побасёнки – вместо откровений.
Душа моя, прошу не задохнись,
Пока ищу свой путь в приюте терний.

Умеет ли любовь такое? —
Чтоб, окропляя стоном рот,
В такой гармонии пород
И взявши тело молодое,
Умеет ли любовь, – вбирая
Все наблюдения души,
Которая свое вершит
На перекрестке ада с раем,
Умеет ― через уваженье
И восхищенье силой той
Узреть в безжалостном стареньи
Ее всё той же молодой?!

Умеет ― в дружественном жесте
Не погасить огонь страстей,
Что возбужденью дарит место ―
Но опосредованно?! С ней
Ему учиться будет воле,
И, тренируя щедрый дух,
Сожмет в ночи ее до боли,
Но не от страсти… Добрый друг
Не знал, что многое умеет
Любовь по логике миров,
Где друг и стонет, и жалеет…