Валерий Свешников - Былицы

Итак, весна, уже пригревало солнце, весенние каникулы только начались, и я ощутил, как меня охватило восторженное настроение, соответствующее этому чудесному моменту и возрасту – в четырнадцать-пятнадцать лет. Мы с отцом кое-что уже поймали, но утренний клев быстро закончился, поэтому я стал озираться вокруг, тем более солнечный свет и тепло действовали расслабляющее.

Оглянувшись вокруг, я удивился красоте дня. Небо было таким ярко-голубым, что я так и застыл с запрокинутой головой. Около Дудинского росло много осин, а может быть тополей. И вот, золото осиновых веток, припорошенных снегом и освещенных солнцем, на фоне голубого неба так и осталось в памяти на всю жизнь.

Ранней весной есть замечательное время, когда днем снег под лучами солнца быстро начинает таять. На боковых сторонах сугробов с южной стороны лучи солнца прямо «прожигают» грязноватый снег, и он на глазах становится ноздреватым, пористым. Ночами же зима еще берет свои права, и морозит довольно изрядно. На поверхности снега образуется очень прочный наст. Он может держать даже вес человека на лыжах, и это дает необычайную свободу. С утра можно катиться на лыжах в любом направлении, без всякой лыжни, и нигде не провалишься – наст выдержит. Тогда непроизвольно все лыжники начинали невольно переходить на коньковый (как теперь его называют) ход. На лыжах мы легко неслись, и надо было только не забыть, что после полудня закончится вся эта благодать, снег начнет проваливаться. Мы далеко улетали по насту, жаль, что лыжи при этом сильно обдирались. Но удовольствие стоило того.

Помимо наслаждения от езды по насту, можно сказать и о новых впечатлениях от увиденного тогда. Так, на снегу, на насте, можно было увидеть какие-то странные царапины, которые были всегда симметричны и похожи на рисунки гвоздем какого-то шутника. Только спустя несколько лет, при обучении в Университете я понял, что видел в тот раз свадебные танцы самца серой вороны. Эта птица пытается «вскружить голову самке», пикируя перед ее носом (клювом) и пролетая над настом низко-низко, так, чтобы крыльями задевать снег и оставлять эти следы. Видимо, у ворон это высший пилотаж.

Примерно в возрасте пятнадцати лет я стал судовладельцем! Да, да, настоящим судовладельцем. Мы с отцом построили лодку-плоскодонку у себя во дворе дома.

Почти десяток лет мы рассекали просторы реки на нашей лодочке. Папа на ней частенько ловил рыбу пауком – особой сеткой, подвешиваемой на блоке к балке на носу. Далеко на лодке не уплывали, но о путешествиях мечтали.

И вот как-то раз собрались мы на открытие весенней охоты в низовья Вологды. Набралась тогда целая флотилия – впереди шла лодка со стационарным мотором. Мы прицепились за нее буксиром и довольно быстро под мерный стукоток мотора добрались до места охоты. Нам надо было к вечеру достичь устья реки – места, где Вологда сливается с реками Лежей и, по-моему, Сизьмой. А все вместе они затем впадают в Сухону. По быстрой воде весеннего половодья мы промчались до места назначения за пару часов.

Я был поражен разливом рек – громадным пространством, залитым водой – следствием весеннего половодья. Это пространство походило на большое озеро. Мало того, что сами реки довольно велики, особенно весной, но еще и вода стояла так высоко, что все окружающие леса и луга были залиты водой, поднявшейся на несколько метров. Уткам там просто раздолье, но это давно знали охотники и на открытие охоты их поджидали с ружьями наперевес и наизготовку.

При большой воде весеннего разлива каждый охотник ищет свое заветное местечко, где можно подкараулить желанную добычу. Ему надо найти такое место, где можно было бы укрыть лодку с одним, а то и двумя охотниками. Но перед ними должно быть большое водное пространство, где можно расставить чучела уток для привлечения селезней. А тут, крути-не крути, надо много потрудиться, чтобы найти такое место.

И вот в поисках своего утиного Эльдорадо поплыли мы по какой-то просеке – не просеке, но по какому-то пространству, между деревьями в лесу. Просека при этом как-то плавно изгибалась, и вот она закончилась, и мы попали в настоящую сказку!

Представьте себе: среди воды на небольшом возвышении стоит большая усадьба, почти дворец! Два одноэтажных крыла, посередине двухэтажный портик с колоннами. Сохранилась еще желтая с белым окраска фасада, еще цела зеленая крыша, но кое-где разбиты стекла в окнах. Понятно, что жизни в этом доме давно нет. И все равно здание поражало какой-то гармонией и вызывало удивление, почему эта красота заброшена и никому не нужна.

Сожалею, что так и не смог узнать историю и даже название этого поместья. Но сих пор помню потрясение от появления из вод этого «града Китежа».

Не очень удачно сложились обстоятельства охоты в тот раз. Подстрелили мы всего по утке, а вечером отец рубил сучья и ударил топором по ноге. Решили закончить охоту и ехать куда-нибудь в медпункт. Нигде помощи не нашли, и потому на веслах добрались до самой Вологды. На это передвижение против течения ушел весь день – часов двенадцать мы плыли, непрерывно работая веслами.

Хотя охота довольно быстро закончилась, но от нее осталось много ярких впечатлений.

Все единодушны в ожидании весны. Ее ждут и к приходу ее готовятся. Но и к наступлению осени, а затем зимы мы, оказывается, тоже готовимся! Особенности этой подготовки у всех живых существ и даже у человека я узнал много позднее, в Университете.

В детстве от всех изменений в природе и в собственной жизни мы ждали только хорошего. Хотя, по большому счету, не так уж легко многим из нас жилось, чтобы быть такими неисправимыми оптимистами. Однако постоянное ожидание чего-то хорошего нас не покидало. А если и случалось что-либо негативное в окружающем мире, то мы все равно подспудно надеялись на благополучный исход. Любое неблагополучие в нашем существовании: болезни или относительная нужда – каким-то волшебным образом не мешало нам радоваться хорошему или его ожидать. Хотя это хорошее всегда возникало неожиданно и также неожиданно растворялось. Просто надо было быть стойким и надеяться.

Поэтому, может быть, будет более понятно наше ожидание чего-либо хорошего от любого времени года. Так, даже наступающая осень радовала поездками за грибами и ягодами, встречами с друзьями (после летних каникул), а позднее появилась тяга к осенней охоте и к ее радостям.

В конце осени есть период перехода от слякоти и грязи к снегу и чистоте – точнее, к отсутствию распутицы. Случалось это изменение чаще во второй половине ноября. В одну ночь замерзала река, лужи, каменела грязь, и зима вступала в свои права. Снег обычно не выпадал еще почти неделю, и это обстоятельство давало новые ощущения и радости.