Сергей Корнев - Дофамин. О любви и нелюбви

Владимир Ильич Глинин, дедушка Ильи по отцу, пенсионер, 70 лет:

– Ранимость и чувствительность Илюша от меня унаследовал. Я всю жизнь был очень обидчивым. Меня тоже легко задеть… Вот я ему говорю: «Илюша, обожди деда», а он вредничает – дед ему, получается, не нужен, не уважает он деда!.. Но так же нельзя. Ему сколько лет? Двадцать. А деду? Семьдесят. Я ещё даже… войну помню. А он с дедом воевать взялся!.. Дожили! Внуки восстают…

Алексей Павлович Ивашкин, дядя Ильи по маме, подполковник в отставке, вахтёр-администратор, 54 года:

– В армию Илья зря не хочет. Это полезно для дальнейшей жизни… Чтоб шалтай-болтаем не быть. Армия от этого быстро отучивает. Легко в ученье, тяжело в бою!.. То есть… хе-хе… наоборот… В бой с Ильёй я бы пошёл, а вот в разведку… хе-хе… не знаю!..

Х. Х. Петросян, профессор, 59 лет:

– Глинин учится хорошо. И правила русского языка знает неплохо. Но «Современный русский» – это вам не улица, не базар, не тусовка. Надо бережно относиться к родной речи. К сожалению, мы, русские, не ценим то великое сокровище, которое выкристаллизовывалось такими выдающимися людьми, как Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский… Заметьте, Глинина среди них нет. Молодому человеку адекватно надо вести себя на лекциях, как подобает студенту, а не обделённому интеллектом прыщавому тинейджеру. Эти «либерализации» и «инновации» производят деструктивные импульсы в гуманитарной сфере, и особенно тенденциозно на фоне общей деградации выглядит молодёжь.

Ольга Сергеевна, учительница, 33 года:

– Илья вовсе не гуманитарий. В нашем обществе, это моё глубокое мнение, гуманитарность вообще отсутствует. Потому что она совершенно не востребована. У нас что востребовано? Во-первых, рабочие руки. Во-вторых, торговля и всё, что связано с обслуживанием. В-третьих, офис. Среди людей преобладают технари и авантюристы. Технари делают всю необходимую работу, а авантюристы умело пристраиваются рядышком. Если человек, не дай Бог, вдруг всё же воспитался каким-никаким гуманитарием, то он в буквальном смысле выброшен из нашего общества. Ему просто нет места в жизни. Ну, знаете, естественный отбор… Выживает сильнейший. Слабый умирает… В этом смысле у Илюши всё нормально. Он или технарь, или… авантюрист. Время покажет…

Оксана Алексеевна Кривченко, дочь Алексея Павловича, дяди Ильи по маме, сотрудник риэлтерской конторы, 31 год:

– Раньше мне казалось, что он такой… простой мальчишка, но чем дальше, тем всё более становится ясно, что он не пропадёт, своего, как некоторые ребята, не упустит. Есть у него… эдакий расчёт, что ли, во всём… Да, определённые люди считают такую черту в человеке отрицательной, но я думаю иначе. В нашем мире просто необходимо быть немного хищником.

Димка, лучший друг, студент, 21 год:

– По правде сказать, я несколько раз жертвовал собой из-за него. Теперь вспоминаю и уверен – зря. Смешно даже. В неадеквате полном был. К чему? Зачем? Повёл себя, как лузер… Не надо ничего жертвовать. Дружба не в жертвах состоит. Тот, кто жертвует, становится на низшую ступеньку перед тем, кто принимает эту жертву. А дружба – это абсолютное равенство. Там не может быть высших или низших. Тот, кто унижает себя перед другом, не достоин дружбы. Человек должен быть только перед самим собой в ответе, и – всё, больше никого и ничего. Илюха именно так и живёт. За это я его и уважаю. Он – сильный человек.

Большой, бывший друг, фотограф, художник, дизайнер, 24 года:

– Было время, мы с Глиной, то есть с Ильёй, душа в душу жили. Не разлей вода. Всё-таки выросли вместе – в одном дворе, в одной школе учились, в одни и те же игры играли, одну и ту же музыку слушали, одни и те же фильмы смотрели, одни и те же книги читали, одних и тех же девок любили, а жизни живём разные. Потому что мы разные люди. Он не любит и не уважает мою жизнь, я – его.

Аня Ивашкина, дочь Алексея Павловича, дяди Ильи по маме, неработающая, состоит в гражданском браке, 23 года:

– И всё-таки при всех его бесспорных плюсах я его не всегда понимаю. Я не вижу чётко, что ему надо от этой жизни? Или, скорее, что для него самое важное, самое ценное в жизни? Ведь это и есть стержень в человеке. Вот мой Олежка… Для него хоккей – не просто игра, для него там целая жизненная философия. Он свою натуру мерит постоянно по этой философии. Он что в игре защитник, что в жизни защитник. Я за ним как за стеной. Олежкина стена – это как раз тот самый стрежень. В Илье я пока не очень его вижу. Стержень пока где-то прячется.

Дядя Коля, муж тёти Шуры, тёти Ильи по маме, строитель, 53 года:

– Я, конечно, Илюху всё больше защищаю. Но иногда как мужик он слабину даёт. Не надо прятаться! Надо – выпил, надо – закурил! Пусть мать всё как есть видит. А то расстраивать, не расстраивать… По мне все эти двойственности – бабьи штуки! Мужик должен быть определённым и непосредственным. Так – и всё! Лицемерие мужику нахрен не нужно! Я так считаю. Я Серёге своему сразу сказал: «Нечего по дворам ныкаться, а принёс и выпил дома, если уж на то пошло». А Илюха прячется, бутылки отставляет, боится, что я его перед матерью заложу!..

Медведева, одногруппница, 21 год:

– Правда, на него не всегда можно положиться… Вот Маринка Постукалова до сих пор с Ильёй не разговаривает, потому что он её на втором курсе на весь универ прославил. Девка еле «отмылась» потом. А раз растрепал – значит, не мужик.

Славка, друг Алексея Глинина, брата Ильи, работник автомойки, 28 лет:

– Я в курсе того, что у них там, в семье, происходит. Илья активно пользуется тем, что мать его больше любит, чем Лёху. А когда мелким был, то и вообще на брата постукивал. Лёхе частенько из-за него доставалось от матери. Сейчас, конечно, вырос, повзрослел, поумнел… Но всё равно он какой-то мутный. Не нравится он мне. Если бы не Лёха, я бы вообще с ним не общался…

Смуров, одноклассник, студент, 21 год:

– Когда Глина с Дашкой замутил, я… по дурости… хотел себе вены резать. Нравилась мне тогда очень Дашка… И я знал, что он её вые**т во все щели и бросит. Жалко было Дашку. Она же совсем другого склада, нежели он… Ему нужны такие девки, как та же Вика Двойцева, например. Она не комплексует: с одним, вторым, третьим, ей пох**. И он – сегодня с одной, завтра с другой. Разошлись, забыли. А я, например, даже и теперь не могу нормально с Дашкой общаться, потому что воняет от неё Глиной. Два или три года, как они уже расстались, а всё равно воняет! По ней видно, что он её испортил. Нравится мне Дашка… Да, мы с ней… встречаемся иногда, созваниваемся… вроде она… как бы… не против… но не могу я, противно мне с ней после Глины! Вот такая х**ня!.. Не могу объяснить…

Лидия Израилевна, директор школы, 52 года: