Владимир Жёлтый - Записки из детского дома

Такого больше и не повторилось. Он даже решил немедленно искупить свою вину. Проснулся на следующий день ни свет, ни заря. И пока все спали, перепилил и переколол огромную кучу досок на дрова! Вот какой молодец. Я так и сказал ему в день его приезда:

– Ничего себе молодец какой! А почему же тебя обратно-то привезли?

– Да я даже не понял! Сразу же меня в машину затолкали и повезли! Всю дорогу что-то орали!

– Так, а что орали-то?

– Ну, что доски они закупили для постройки нового крыльца, а я их на дрова! Подумаешь…

Артему я тоже вскоре дал задание написать объяснительную на тему: «Зачем я родился и живу». И каждый раз, перечитывая ее, я думаю, что в полученной записке, какой бы она ни была абсурдной, нелогичной и сумасшедшей в силу его умственных способностей, объясняется вся его прошлая и будущая сложившаяся судьба:

Воспитателю Желтухину В. В.

от воспитанника 4 гр. сизякина

обиснительная

Я сизякин артем сергеевич родилца 1996 год затем штобы учится и быть умным сильным красивым. Я хачу аткрыть свой бизныс кафешка. Еще хачу поехать маскву по сматреть на горат, красный площадь по любовадца на фонтан. Еще я умею скрывать замки за 5 минут на машинах и газели, грузовики, сейфы. Люблю варавать магазинах, пива, лиманады, виски, водку, коньяк, ликер. Аднажды украл ликер правду говорю. Люблю картошку жареную, пюре, лапшу, эта маи любимые блюда. Я магу плидку разбить оп башку и руку. Я люблю памагать людям и некогда не сежу безделов. Меня бесет кагда чавкуют под уха.

Канец.

Все когда-то случается впервые. Например, я до определенного времени гордился тремя фактами в своей работе: отсутствием побегов, отсутствием пьянок и отсутствием воровства.

Как-то раз двое воспитанников, названные мной Воеводин и Яшухин, отпросились погулять во дворе детского дома. Вернулись они очень быстро и не с пустыми руками. Два пакета были под завязку набиты шоколадом, лимонадом, жвачками и много чем еще. Я был уже наслышан о случаях воровства в местном магазине, о бесчисленных уволенных охранниках и продавцах за недостачу благодаря нашим ловкачам. Но в то, что мои воспитанники все это украли напрямую из магазина, верилось с трудом, обычно воровали что-то по мелочи, что можно незаметно пронести через кассу. А такую кучу всякой всячины можно было только купить. Только вот на что?

– Откуда деньги? – сразу же поинтересовался я.

– Да, дал дядя Сережа, – ответил Воеводин, махнув рукой.

– Какой еще дядя Сережа?

– Да, здесь живет недалеко…

– И в честь чего он дал вам столько денег?

– Ну, мы ему помогали недавно, огород копали там…

Вот в это поверить было проще. Случаев «калыма» было тоже достаточно. Местные жители любили поощрять наших ребят за работу. Руководство детского дома относилось к этому негативно. Но я подумал: «Какие же молодцы, приучаются к труду и заработку!».

Вечером после смены я решил заехать в магазин. Набрал целую корзину еды на предстоящие выходные, подошел к кассе, достал кошелек, посмотрел в него и подумал: «Надо же, как быстро кончаются деньги! Вот только вчера тут было пару крупных бумажек, а теперь…».

В то время я как раз начал читать известную «Педагогическую поэму» А. С. Макаренко об организованных им первых колониях беспризорников. По какому-то чудесному совпадению, на следующее утро, открыв эту книгу, я наткнулся на любопытный отрывок:

«…Все эти счастливцы обыкновенно возвращались из города сытыми и товарищам привозили кое-что. Не было такого случая, чтобы кто-нибудь на базаре „засыпался“. Результаты этих походов имели легальный вид: „тетка дала“, „встретился с знакомым“. Я старался не оскорблять колониста грязным подозрением и всегда верил этим объяснениям. Да и к чему могло бы привести мое недоверие? Голодные, грязные колонисты, рыскающие в поисках пищи представлялись мне неблагодарными объектами для проповеди какой б то ни было морали по таким пустяковым поводам, как кража на базаре бублика или пары подметок».

Оказывается, великий педагог тоже через это проходил. Только вот в моем случае были не грязные и голодные колонисты, да и трофеем их были не бублики и не подметки, поэтому недоверие было намного сильнее, чем у Антона Семеновича. И подозрения мои, после долгих и упорных «раскалываний» Яшухина и Воеводина, все-таки подтвердились.

Теперь мне оставалось гордиться только двумя фактами: отсутствием побегов и отсутствием пьянок. Но, как я уже сказал, все когда-то случается впервые.

– Владимир Васильевич, а что это за мужик на вахте поселился? – спросил меня как-то раз один из братьев Цицаревых.

– Не видел, – ответил я. – А в чем дело?

– Да, просто он там спит в коморке рядом с вахтой. Говорят, он тут раньше воспитывался!

– Да! – подхватил другой брат. – Его привели к директору другие выпускники, сказали, что нашли рядом с кафешкой какой-то, он там жил рядом на улице и объедки подбирал.

Через некоторое время я узнал, что этим парнем оказался мой первый выпускник – Мишка Парамонов. Тот самый взрослый парень, всего на год младше меня, который учился в колледже, когда я пришел работать к нему на группу. Долгое время он, видимо, старательно избегал меня. Но еще через несколько дней все-таки получилось разговориться с ним на футбольном поле пока все бегали и играли.

– Ну, вот так вот Володь, получилось, – начал он рассказывать. – Технарь закончил, из общаги сразу выперли. Денег на книжке тогда полно было. Мы с одним другом сразу же сняли квартиру. Дорогую. Я ноутбук купил. Тоже очень дорогой. Сидели играли, вкусно ели, пили. Короче, ни в чем себе не отказывали. А потом деньги кончились. Из квартиры пришлось съезжать. Ноутбук тут же заложил по дешевке. Жил сначала где придется, где пустят. Потом и пускать все перестали.

– И как же потом? Где ты жил?

– Ну, сначала у больнички заброшенной, там теплотрасса проходит. А потом на другой конец города перебрался к кафешке. Там хоть со стола кто-нибудь что-нибудь да подаст. В детский дом не хотел сам идти, стремно было. Да и не представлял, как это взять и придти. И что сказать? Ну, пацаны потом встретили, почти силой притащили. Директор приняла, кровать вон там дали, на вахте. Еду в столовке дают. Говорят только, чтоб помогал. Ну, я и не против, так-то.

– А что с квартирой, Миш? Вам же должны по очереди давать? Сколько времени-то прошло уже?

– Да, стою на очереди. Но говорят, не скоро дадут. Да я и не хочу в ней жить. Боюсь.

– А чего ты боишься?

– Не знаю. Одному страшно как-то, не умею я самостоятельно жить, один. Сопьюсь там, наверное. Лучше уж здесь буду.

– Эх, Мишка… А что же с работой? Ты же на сварщика вроде бы отучился?

– Да, я и работал немного. Но я там что-то не так сделал, на меня кричали, я взял, да и ушел.