Анастасия Герда - Лестница

Ноги перестали слушаться, в горле окончательно пересохло, пот стекал с висков и лба по лицу, когда раздался спасительный голос Давида.

– Все! Перерыв! – сказал он и остановил секундомер, после чего записал показатели в блокнот.

Я спрыгнула с тренажера и почувствовала, как забились мои ноги. Я согнулась, уперевшись руками в колени. Дыхание восстановилась спустя минуту. Степан уже был рядом. Он вытер мое лицо полотенцем, протянул бутылку с водой и ведро.

– Прополощи рот, но не пей, умой лицо и садись на стул, – сказал он. – Мышцы на ногах нужно размять.

Я сделала, как он велел. Давид быстрыми движениями начал массажировать мне бедра и икроножные мышцы. Потом он сказал, что пора приступать ко второму подходу. Вернувшись на исходную позицию, я снова побежала. Пот сразу выступил по всему телу, ноги стали коченеть, но я держалась – как в тумане, автоматически перебирая ногами и ненадолго ускоряясь, когда тренер просил об этом. Совладав со вторым подходом, я из последних сил забралась на безжалостный тренажер. Наконец наступила минута, когда я совсем перестала чувствовать ноги, волосы стали мокрыми, горло дико першило от бешеного дыхания, я не видела скамейки с сидящим Степой, глаза застелило какой-то пеленой, в ушах слышался резкий звук сердцебиения, но я смогла различить долгожданное: «Все!» Дорожка остановилась, ноги подкосились, и я скатилась на пол, словно скатерть со стола.

– Эй, ты в порядке?

Открыв глаза, я увидела Степу, сидевшего на полу рядом со мной. Он протер мокрым полотенцем мое лицо и дал руку, чтобы помочь мне подняться.

– Кажется, жива, – произнесла я чужим уставшим голосом.

– Ты большая молодец. Теперь тебе нужно сменить мокрую одежду и по возможности продолжить сдачу нормативов. Ты точно в порядке? Вот, выпей воды, – сказал он, протягивая бутылку.

Я сделала пять жадных глотков и кивнула. Потом я переоделась в раздевалке и вернулась в зал. Тогда я даже не предполагала, что мои мучения только начинаются. В течение следующего часа я запрыгивала на деревянный куб метровой высотой, после чего спрыгивала и повторяла это много раз, пока не закончились три самых длинных минуты в моей жизни. Далее я взбиралась на канат, отбивала мячи в настольном теннисе, отжималась, бегала короткие дистанции, сжимала резиновое кольцо. Что-то приходилось пересдавать, так как результат разнился с установленным нормативом. Потом я упала на пол, перевернулась на спину и стала разглядывать подвесной потолок, усеянный мелкими лампочками. Тело ломило и покалывало, усталость захватила меня не только физически, но и морально. Любая просьба или реплика в мой адрес раздражали. Повернув голову набок, я увидела бежевые лаковые туфли, надетые на стройные ноги. Выше колена виднелся подол белого халата. Я знала, что это Лариса, но не нашла в себе сил подняться.

– Мы почти закончили. Поздравляю, все самое сложное позади, – послышался ее глубокий, приятный голос. – Вера, теперь вы можете принять душ, переодеться в свою одежду. И я приглашаю вас на обед.

Слова о еде расшевелили мое сознание. Я встала на ноги и посмотрела в улыбающиеся лицо замдиректора центра.

– Буду готова через пятнадцать минут, – сказала я.

Ресторан находился в соседнем здании фитнес-центра. После душа мое тело и разум расслабились, ноги казались ватными, а руки било мелкой дрожью. Но я не подавала виду, что мне тяжело дается каждый шаг. Натягивая на лицо улыбку, я вошла в ресторан следом за Ларисой. Мы уселись за столиком у окна, к нам сразу же подошел официант. Лариса заказала нам пасту с морепродуктами, свежевыжатый сок и десерт. Когда официант удалился, она обратилась ко мне.

– Вы, наверное, не привыкли к таким нагрузкам и устали с непривычки? Как самочувствие?

– Устала, скрывать не буду. Несколько раз мне хотелось бросить все это и уйти.

– Что же вас тогда удержало? Откуда брались новые силы?

– Этот проект нужен мне. Он мое спасение от уныния. А силы – мне не привыкать работать на пределе возможностей, когда это единственное, что от меня требуется.

– И часто вам приходилось это делать?

– Моя мама родила не того ребенка. Она пыталась сделать из меня певицу, гимнастку, танцовщицу. И каждый раз мне приходилось доказывать, что я могу, что я стараюсь. Мои мучения продолжались до тех пор, пока тренер или преподаватель не объявляли маме, что я не пригодна для пения, гимнастики и танцев. Я не хотела ее разочаровывать, и с каждым провалом моя самооценка умирала мучительной смертью.

– А чего вы действительно хотели?

– Наверное, чтобы меня оставили в покое. Мама не трогала меня, когда я рисовала. Поэтому я поступила на художественный. Меня это успокаивает. Когда я рисую, то ни о чем не думаю, моя голова чиста, а тело расслаблено.

– Вы сказали про уныние, что вас привело в такое состояние?

– Меня дважды предали, а потом растоптали.

– Любовь? Долго вы были вместе? Можете не отвечать, если не хотите.

– Мы долго дружили прежде.

– Мне знакома эта ситуация. Думаю, он уже обо всем жалеет, потеряв такую девушку и друга. Вы очень красивая, в вас столько глубокой красоты, которая, так сказать, прорывается наружу.

Официант принес нам ароматную пасту, обильно приправленную сыром. Потом Лариса предложила мне попробовать свежевыжатый сок, микс апельсина и грейпфрута. Я зажмурила глаза от удовольствия, настолько напиток оказался вкусным и бодрящим.

– Надеюсь, обед вам понравился, – улыбнулась Лариса. – Сейчас я отдам вас в надежные руки Степана. Вы поедете на фотосессию.

– Паста потрясающая, – ответила я. – А вот насчет фотосессии Степан наверняка ошибся. После такого непростого дня мне хотелось бы вернуться домой и как следует отдохнуть.

Лариса с пониманием кивнула. Мы вышли из ресторана и распрощались. Я направилась в сторону машины, Степан уже сидел за рулем.

– Как ты относишься к фотосъемке? – спросил он.

– Я очень устала, давай не сегодня, – сказала я, плюхаясь на заднее сиденье.

Вытянувшись, насколько это было возможным, я положила голову на согнутую в локте руку. Машина тронулась, и глаза мои закрылись.

Надоедливое жужжание разбудило меня. С трудом разлепив глаза, я увидела на полу светящийся в темноте экран телефона. Машинально я взяла трубку и откинулась на спину.

– Да, – ответила я.

– У тебя все хорошо? Уже восемь вечера, а от тебя с самого утра ни слуха, ни духа.

Встревоженный мамин голос вернул меня к реальности.

– Все хорошо. Сегодня выдался насыщенный день. Скоро я буду дома.