Сергей Светуньков - Теория диктатуры люмпен-пролетариата

Таким образом, не принимая пока формальных решений, совещание выяснило: что ложный самооговор и оговоры других оказались в данном процессе общим явлением; что правдивость этих утверждений обвиняемых ни у кого из присутствовавших не вызывает сомнении; что лёгкость самооговоров и оговоров объяснялась ошибочным представлением обвиняемых о последствиях этих самооговоров для них самих и для лиц, ими оговорённых; что защита не должна скрывать от обвиняемых истинного положения вещей, но вместе с тем не может взять на себя слишком тяжёлой ответственности дать тот или другой совет обвиняемым относительно линии поведения на суде и должно предоставить этот выбор обвиняемым, сохраняя на суде в этом отношении вполне самостоятельное положение.

Среди этих выводов во всяком случае ОДИН не вызывал сомнений: впечатление ПРАВДИВОСТИ, сделанных обвиняемыми заявлений, получилось у ВСЕХ присутствовавших, наблюдения каждого были проверены и подтвердились наблюдениями всех остальных» ( Шахтинский процесс 1928 г. 2011, с. 749 ).

Сам Н. К. Муравьев в 1930 году был исключён из коллегии защитников и вплоть до своей смерти в 1936 году работал во Всесоюзном Обществе политкаторжан и ссыльнопоселенцев, в котором возглавлял секцию старых политических защитников. Ему повезло – он умер естественной смертью…

Вот и ясна теперь причина самооговора людей на предварительном следствии этого процесса, вот и ясна причина того, почему на всех последующих громких «процессах» подсудимые так самозабвенно оговаривали себя и других, и старательно играли те роли, на которые их назначили люмпен-пролетарии из НКВД – им всем обещали, что после суда они «скоро будут возвращены на производство».

Мы знаем, что коллективизация страны привела СССР к массовому голоду, смертности от него и существенному снижению эффективности сельского хозяйства на многие десятилетия. И советские люди того времени также это знали и видели. Насильственное объединение крестьян в колхозы и обобществление их имущества, переход на новые неэффективные формы организации труда крестьян, привели к итогу, о котором предупреждали замечательные советские экономисты того времени – В.А.Базаров, А.А.Богданов, В.Г.Громан, Н.Д.Кондратьев, А.В.Чаянов, А.В.Штерн и другие. Значит, они и виноваты. И вот уже ГПУ сфабриковало новое «дело» – Трудовой крестьянской партии, в действительности никогда не существовавшей. И в эту партию следствие включило всех тех, кто протестовал против коллективизации – выдающихся экономистов, в первую очередь.

После того, как под пытками все арестованные признались в своём «вредительстве» в сельском хозяйстве и «дело» было готово к суду, Сталин посылает эти документы М.Горькому со словами: «Просьба – не принимать близко к сердцу содержимое этих документов и не волноваться. Герои документов не стоят того. К тому же есть на свете подлецы почище этих пакостников» ( Власть и художественная интеллигенция 2002, с.142 ). И делает он это для того, чтобы возглавляемое Горьким писательское сообщество СССР поверило в обман и поддержало этот обман. Так и произошло. Писатели и журналисты клеймили позором участников этого несуществующего заговора.

Не отстали от писателей и экономисты, не подвергнутые репрессиям. Они тут же поспешили выпустить сборник материалов под названием «Кондратьевщина» ( Кондратьевщина 1930 ). В этом сборнике нет ни одного факта вредительства или иных преступлений, даже нет обоснования ошибочности научных взглядов осуждаемых учёных. Авторы сборника, эти люмпен-пролетарии, оказавшиеся в науке, с упоением на разные лады играют со словами о контрреволюционной организации, возглавлявшейся «Кондратьевым, Чаяновым, Громаном, Сухановым, Макаровым, Дояренко и некоторыми другими, что является показателем того, что остатки элементов мелкобуржуазных партий в современный ответственейший и напряжённый момент социалистического строительства делают попытки буржуазно-помещичьей реставрации. В этой организации объединились остатки эсеров, меньшевиков, кадетов. Эти элементы, будучи в своей основе как партия разбиты и вытолкнуты Октябрьской революцией, делают новые попытки организоваться в политическую партию, производят смехотворную попытку обработать «правительство» ( Кондратьевщина 1930, с.5 ). Или: «Кондратьевцы однако не против индустриализации страны «вообще». Они против индустриализации социалистической, но всегда защищали индустриализацию кулаческого типа» ( Кондратьевщина 1930, с. 49-50 ). Или: «Затащить нас обратно в капиталистическое болото кондратьевщине не удалось, как бы толково она ни выполняла свою миссию» ( Кондратьевщина 1930, с.111 ).

На долгие годы имена и труды этих замечательных экономистов были вычеркнуты из памяти советских людей, а сами они – репрессированы.

Атаку на экономистов Сталин начал ещё в середине двадцатых годов. Известно, что на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 г много говорилось о том, как, по выражению Л.Б.Каменева, «мужичок регульнул нас», т.е. о просчётах в планах хлебозаготовок из урожая 1925 г. Эти планы оказались завышенными: «На 200 миллионов пудов нас поправили». В результате вложения из бюджета страны в промышленность снизились с 1,1 млрд. руб. до 700-800 млн. Следовательно, плановики – вредители, и к ответу было призвано Центральное статистическое управление.

10 декабря 1925 г на Политбюро ЦК РКП (б) состоялось обсуждение вопроса «О работе ЦСУ в области хлебофуражного баланса», в ходе которого подверглась критике деятельность П.И.Попова – крупного земского статистика, возглавлявшего ЦСУ с 1918 г. В принятом постановлении говорилось: «Признать, что ЦСУ и т. Поповым как его руководителем были допущены крупные ошибки при составлении хлебофуражного баланса; сделавшие баланс недостаточным для суждения ни о товарности, ни об избытках и недостатках хлеба, ни об экономических отношениях основных слоёв крестьянства» ( Как ломали НЭП 2000, с. 6 -7 ). П.И.Попов был в тот же день отправлен в отставку, а ЦСУ с того момента стало работать с Политбюро по принципу «чего изволите?», став очередным видом лжи – умело жонглируя цифрами, а зачастую – и привирая их. Кстати, в 1939 годы вышло Постановление Экономического совета, утверждённое Политбюро, о прекращении с 11 сентября 1939 года публикации в печати любых данных о работе промышленности страны. Данные о работе и экономическом положении страны стали закрыты для публики – они стали печататься только в специализированных сборниках.

Первая пятилетка была провальной по многим показателям, особенно – по сельскому хозяйству, в результате чего разразился страшный голод в стране. Как об этом сказал стране её руководитель и сказал ли? Рассмотрим параграф IV «Итоги пятилетки в четыре года в области сельского хозяйства» из доклада И.В.Сталина «Итоги первой пятилетки» на объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 7 января 1933 года ( Сталин Итоги первой пятилетки 1933, с. 23 – 28 ).