Фрэнсис Гальтон - Тест на ДНК. С чего все начиналось? О наследственности, изменчивости и эволюции

После трех последовательных сочетаний с посторонними элементами потомство судей, по-видимому, утрачивает способность возвыситься до выдающегося положения. Эти результаты не удивительны, если их сравнить с более продолжительною родственною передачею черт лица или болезней. Для даровитости необходимо тройное основание, каждая опора которого должна быть прочно утверждена. Для того чтобы человек унаследовал даровитость в конкретном ее виде, он должен унаследовать три качества, отдельные и независимые одно от другого: именно, известную способность, энергию и силу. Если он не соединяет в себе всех этих трех качеств, или, по крайней мере, двух из них, он не может надеяться занять видное положение в свете. Вероятность, что человек наследует сочетание трех качеств, не имеющих никакой связи между собою, естественным образом втрое меньше вероятности, что он наследует одно из них.

Процент даровитости внуков судей представляет заметную разницу в тех случаях, когда сыновья судей (отцы этих внуков) были выдающимися личностями сравнительно с теми случаями, когда этого не было. Предположим, что сын судьи желает вступить в брак; спрашивается, какие он имеет шансы надеяться, что сыновья его сделаются впоследствии выдающимися людьми, опорою, а не обузою своей семьи?

Рассматривая те случаи, когда сын судьи сам был выдающимся человеком, я нахожу, что из 226 судей, живших до настоящего царствования, у 22 сыновья были замечательными людьми. Я не ввожу сюда примеров из настоящего царствования, так как внуки этих судей большею частью еще слишком молоды и не могли еще достигнуть известности. 22 на 226 представляет отношение 10 на 100 в виде процентного количества судей, имеющих выдающихся сыновей. (Читатель заметит, как близко этот результат подходит к числу 9,5, находящемуся в моей таблице, что одинаково говорит за общую верность обоих расчетов.) Из этих 22 я насчитываю следующие тройные сочетания. Семейство Аткинсов я считаю за две таких группы. Правда, дед их был только Главным судьей (chief justice) в северном Уэльсе, а не английским судьей; но сила крови в этом семействе сказалась не только в том факте, что сын его и двое внуков были английскими судьями, но и в том, что внук одного из них по женской линии также был английским судьей. Подобный же ряд представляете семейство Праттов, т. е. верховный судья, его сын, лорд канцлер, граф Кэмден, и внук, сын графа, первый маркиз Кэмден; последний был канцлером кембриджского университета и человеком замечательным во многих отношениях. Третий пример представляет семейство Йорков: сын лорда канцлера, графа Гардвика, Чарльз Йорк, был сам лордом канцлером. Сыновья его были даровитыми людьми: один из них был первым лордом адмиралтейства, другой – епископом Элским, третий отличился в военной службе и был пожалован бароном Дуврским, четвертый был замечательным адмиралом. Я не стану включать в свой счет всех этих примеров, но указываю на них, как на три удобные примера. Итак, в общей сложности мы имеем шесть благоприятных случаев; к ним мы имели бы полное право присоединить некоторых представителей замечательного семейства Монтегю, членами которого были многие из судей, как до восшествия на престол Карла I, так и после того. Но я желаю строго держаться указанных мною пределов, и потому из 22 примеров принимаю только шесть случаев успеха (на каждого судью я, как и прежде, полагаю только по одному сыну), или 1 случай на 4. Даже и при этих ограничениях вероятность того, что каждый из сыновей выдающегося сына судьи сделается замечательным человеком, есть не больше как 1 против 4.

Перейдем теперь ко второй категории, в которой не сын судьи, а внук оказывается выдающимся человеком. Таких случаев мы знаем только семь из остальных (226 – 22) 204 судей, и из этих случаев один или два не представляют весьма высокой даровитости. Вот они: третий граф Шефтсберн, автор «Характеристик»; Коупер, поэт; лорд Лечмир, генеральный прокурор; сэр Уильям Мансфильд, главнокомандующий в Индии; сэр Эрдли Уильмот, который успешно исполнял различные должности и был сделан баронетом; и лорд Уиндгам, лорд канцлер Ирландии. Фильдинг, романист, был внуком по женской линии судьи Гаульда. Следовательно, мы имеем 7 шансов против 204, или 1 против 30, что у незамечательного сына судьи сын будет выдающимся человеком.

Примеры в обеих этих категориях, очевидно, слишком малочисленны, чтобы дать нам право основывать на них какие-либо точные выводы, кроме того общего положения, что вероятность для судьи иметь выдающегося внука значительно увеличивается в таком случае, если и сыновья его также выдающееся люди. Отсюда следует, что сыновья и дочери замечательных людей, если они и со своей стороны обладают несомненно высокими дарованиями, обнаружившимися в университете или на другом каком-либо поприще, лучше всего сделают, если рано вступят в брак. Если семейство их будет многочисленно, является сильная вероятность в пользу того, что по крайней мере один из их детей достигнет блестящего успеха в жизни и станет гордостью своих родителей и опорою семьи.

Посмотрим теперь, какое значение имеют только что добытые факты для аристократического обычая, по которому даровитые люди получают титулы и передают их своему потомству по старшей мужской линии. Такой обычай можно защищать с двух различных точек зрения. С одной стороны, будущей пэр воспитывается под кровом, полным семейных преданий, и это влияет на образование его характера. С другой стороны, предполагается, что он наследует дарования родоначальника семейства. Первый из этих доводов действительно может служить оправданием для закона первородства в приложении к титулам и владениям; но нельзя сказать того же о втором из них, как мы видим это из таблиц. Человек, у которого нет даровитых предков в ближайшей степени родства, нежели прадед, если и имеет шансы оказаться более даровитым человеком сравнительно с первым попавшимся человеком из толпы, то эта вероятность так ничтожна, что ее нельзя и определить. Старинное пэрство не имеет никакого значения для природных дарований, за исключением тех случаев, когда оно было обновлено рядом рациональных браков. Когда же, как это нередко случается, потомство по прямой линии угасает, и титул переходит к какому-нибудь дальнему родственнику, который даже не был воспитан в семейных преданиях, чувство, с которым относятся к обладанию этим титулом, вполне теряет всякий разумный смысл. Из всех оснований, нас которых люди в наши дни предъявляют притязания на общее уважение, я не знаю ни одного более несправедливого, чем то, которое выставляет какой-нибудь пэр ввиду своего происхождения, тогда как он не был воспитан, как следует пэру, и не имеет ни одного выдающегося родственника в трех ближайших степенях.