Йаэль Адлер - Человек Противный [Зачем нашему безупречному телу столько несовершенств]

Кстати, как показывают новейшие исследования, искусственный голубоватый свет от смартфонов, планшетов и телевизоров, попадая на кожу, старит ее и может ослабить защитный кожный барьер.

На это можно было бы сказать: ну и что с того, подумаешь, – здесь пара морщинок, там пара пятен, – что нам мешает радоваться, если организм здоров и в общем-то со всем справляется? Разве нет более насущных проблем? Конечно же, есть, но все это не так просто. Иначе почему многие из нас так неохотно выдают свой возраст? И почему мы инвестируем так много времени и денег в посулы, обещающие, что то или иное средство позволит нам выглядеть вечно молодо?

Мне кажется, нам потому так трудно «стареть с достоинством», что старение напоминает о смерти, о потере сил, работоспособности и энергии. И еще потому, что в нашем обществе быть молодым и красивым считается в высшей степени достойным того, чтобы этого добиваться. Идеал моложавой внешности вырос в наши дни до масштабов прямо-таки мании: индустрия красоты переживает бум, и те, кто может выложить достаточно денег, по всей видимости, руководствуются девизом anything goes [51] Anything goes ( англ .) – все, что угодно. – Прим. пер. . Наше общество запрограммировано на режим «все возможно»; никто не хочет опоздать на поезд, который держит путь в страну вечной молодости и кукольной красоты. Сегодня старение уже не данность, которую несет с собой сама жизнь. Старение – это нечто, чего не должно быть!

Постоянно «удивленное» лицо – признак того, что кто-то переборщил с ботоксом.

К сожалению, эта тенденция внедрилась и в медицину. В берлинской клинике «Шарите» некоторое время назад состоялась лекция одного знаменитого заокеанского врача-косметолога. Все коллеги, кто время от времени убирает морщины ботоксом и гиалуроновой кислотой, ринулись туда, чтобы послушать и, естественно, воочию лицезреть гуру от косметики. Стоя на сцене под прицелом освещавших его прожекторов, он выглядел тревожным. И, не видя, очевидно, проблемы в том, чтобы предъявить аудитории не только профессиональный опыт, но и свой внешний вид, приветствовал нас следующими словами:

– Уважаемая публика, вынужден принести свои извинения – я опытным путем проверял, сколько ботокса войдет в мужской лоб.

Ну хорошо, во все времена бывали врачи, ставившие опыты на себе. Кто-то инфицировал себя смертоносными возбудителями в целях их изучения, другие останавливали дыхание, чтобы вызвать ощущение близкой смерти, – но ботокс? Была бы я пациенткой, убежала бы от такого с воплями и оставила бы намерение сделать себе укольчик-другой.

Ботокс– это яд нервно-паралитического действия, и в качестве такового он способен на несколько месяцев парализовать движение лицевых мышц на отдельных участках, а затем эффект сам собой пройдет, и процедуру надо будет повторять. Им любят разглаживать морщины гнева, что в области лба между бровями, и морщины тревоги, пролегающие поперечно по лбу. Но над бровями справа и слева всегда остается еще определенная подвижность, брови с внешних углов сдвигаются немного вверх, и тогда лицо может приобрести вызывающе дерзкое выражение.

Там, где не вводился ботокс, мышцы нередко гиперактивны. Это может иметь положительный эффект: приоткрывать взгляд и немного подтягивать вверх тяжелые верхние веки. Но иногда с этим перебарщивают.

Когда кто-нибудь из гостей ток-шоу – а чаще всего это женщины – на любой вопрос ведущего отвечает ошалело-изумленным пристальным взглядом в камеру, мы, медики, называем такую мимику симптомом Спока, в честь незабываемого мистера Спока из «Звездного пути». Эти поднятые вверх брови художники-гримеры придумали для Леонарда Нимоя [52] Леонард Ни́мой – американский актер, режиссер, поэт и фотограф, известный по роли Спока в телесериале «Звездный путь». – Прим. пер. в качестве особой приметы. Для приверженцев классики феномен можно назвать взглядом Мефистофеля.

Я не знаю, к какой из фракций причислил бы себя заезжий косметический гуру. В любом случае он поработал на совесть, попутно обездвижив также брови и тем самым парализовав любое мышечное напряжение. Но если нокаутировать внутреннее напряжение мышц лба, он будет опускаться вниз как неисправные жалюзи. Поскольку к тому же у доктора красоты, как у всякого стареющего мужчины, на лбу и верхних веках есть дряблая кожа, его брови в результате инъекций ботокса как бы сместились на глаза.

Но тут, поведал он нам, жена позаботилась о том, чтобы к нему в конечном счете вернулось зрение. Она тоже косметолог и «умеет обращаться с гиалуронкой». И она наколола ему в брови желваки, после чего он стал немного походить на неандертальца, зато они оттягивали веки обратно назад, и доктор опять прозрел.

А свой возраст он все-таки не смог скрыть ни ботоксом, ни гиалуронкой, не говоря уже о том, чтобы остановить старение. В этом случае уж точно – лучше меньше, да лучше. Хоронить признаки старения в саркофаге из ботокса – это определенно не самая лучшая идея. К тому же именно такие «отреставрированные» лица как раз и притягивают недоуменные взоры окружающих и вызывают зловредные пересуды…

Лучшее средство против старения – это здоровый образ жизни, а вовсе не тонны ботокса, закачиваемые в мышцы лица.

Спустя несколько месяцев я посетила доклад другого гуру от красоты, на этот раз из Бразилии, где этот рынок сейчас особенно на подъеме, – по приглашению одной фирмы, продававшей косметическую продукцию врачам. Я в принципе ничего не имею против умеренного применения таких продуктов, ведь иногда результаты очень даже хороши. Но то, чему я стала свидетелем на этом мероприятии, было близко к гротеску и глубоко насторожило.

Начиналось все вполне безобидно: докладчик показал фотографии эстетично оформленных помещений с самым изысканным интерьером и мебелью под стать. Неужели я по недосмотру попала на мероприятие для дизайнеров жилых помещений?

Но нет: бьюти-гуру затем сравнил интерьеры с женщинами из разных стран и идеалами красоты, принятыми в этих странах. Так, говорил он, есть женщины, которые хотят оборудовать свое лицо в стиле итальянского барокко. Другие же, напротив, стремятся к более холодной элегантности. И то, и другое, по его мнению, имеет право быть, это лишь дело вкуса. Я все еще не понимала, к чему он клонит. И вот оно прозвучало: