Юрий Чайковский - Эволюция как идея

«высокоустойчивы к антропогенным загрязнениям, включая пестициды и иные средства контроля. […] Время изменений коротко по меркам не только геологическим, но даже и человеческим. […] Стабилизация же новой экологической системы — процесс геологически протяженный. […] Так называемая охрана природы на ограниченных охраняемых территориях неспособна предотвратить эволюционный кризис в остающейся окружающей среде. Я думаю, этот сорт экологической угрозы, который доныне практически игнорировался, следует считать очень серьезным» [Жерихин, 2003, с. 336].

Словом, борьбу людей с одной бедой может обрушить вдруг возникшая другая беда, нехватка ресурсов сельского хозяйства. И это тоже эволюция. Ее давно заметили, создали службы «так называемой охраны природы», но ничего не сделали для ее понимания, а с тем и для спасения природы.

Всё сказанное и многое, еще не сказанное, достаточно ясно говорит, что нужна новая единая теория земной эволюции, включая изменение природы людьми и эволюцию государств.

С самого возникновения государств история носит характер их столкновения и взаимодействия, чего совсем не видно у авторов «универсальной эволюции», и потому нужен иной аппарат.

К сожалению, в европейской традиции изложение истории от Гомера и до конца 19-го века велось «от войны к войне», при нараставшем с 14–го века (и особенно с 17-го) вкраплении описаний торговли и хозяйства, а прочее было маргинально. Лишь на грани веков почти одновременно появились Бенедетто Кроче в Италии, П. Н. Милюков в России, Люсьен Февр (затем школа «Анналов») во Франции, Освальд Шпенглер в Германии и Арнольд Тойнби в Англии. Это сменило тенденцию — история культуры заняла важное место в умах и книгах историков. А с появлением в 1967 г. понятия пассионарности (Л. Н. Гумилев) в изложение истории, наконец, твердо добавилась биология — см. главу 2.

Странно, но факт: этот дилетант, то и дело путавший реалии и пояснявший историю одних народов аргументами из истории других (словно Шмальгаузен [60] Об этом легкомысленном приеме Шмальгаузена см. LR, т. 13, с. 101–103 и главу 2. А об этой стороне концепции Гумилева см. 4–10, с. 177–179. ), всех заставил говорить о новом — о метисации (массовом рождении полукровок) и о пассионарности — как основах психологии масс и как о факторах эволюции цивилизаций.

Нынешнюю стычку между цивилизацией «золотого миллиарда», стареющей в бесцельном самодовольном благополучии, и двумя заново формирующимися противниками: напористой цивилизацией Востока и всё крушащей полуцивилизацией Юга — не удается выразить в привычных терминах. Обще у всех трех разве что безразличие к требованиям уничтожаемой природы, прикрываемое разговорами об «охране окружающей среды», тогда как давно нужно ее спасать. Их и должна указать новая теория эволюции, основанная не на конкуренции, а на самоорганизации.

Исламизм застал Европу врасплох. О начале столкновения цивилизаций уже в 1990-х годах написаны и обсуждены книги эволюционного толка (о них см., наир.: [Наумкин, 2015]), но Запад их не усвоил, он видел и видит лишь борьбу добродетели со злом (своей с чужим) и соответственно реагирует. Хотя зло исламизма несомненно (так думает и большинство мусульман), но европейский подход не дает полезных рекомендаций, как вести себя с этой напастью.

Мало кому заметно, что нынешняя миграция из Азии и Африки в Европу есть начало нового этногенеза , но понимать ее роль необходимо. Мало кто думает о том, что метисация населения Европы, пока слабая, резко возрастёт с ликвидацией мусульманских анклавов (к каковой ныне призывают ввиду их криминальности), и этногенез войдет в полную силу. Вспомним давнюю истину, что лечить следует не столько симптомы, сколько их причину, саму болезнь.

Вся история западной Евразии — массовые движения на восток и обратно. Они губительны сами, а их последствия много более длительны. Перечислять их тут не место, напомню лишь, что Александр Македонский дошел до Инда и Яксарта (Сырдарьи), а римляне до Армении и Месопотамии. Навстречу им Аттила дошел до Франции и Италии, арабы до Испании, Батый до Польши и Венгрии, а турки-османы завладели Балканами. Жестокость нашествий была огромна, но сопровождалась смешением и сменялась сосуществованием.

Биоэффект очевиден: так, русские князья, сами — полукровки, вновь и вновь женились (по политической надобности) на дочерях завоевателей, а русские девушки в массе рожали полукровок внебрачно (по принуждению завоевателей или без оного). Соответственно, завоеватели в массе брали русских пленниц в жёны и наложницы. Исследований этого биоэффекта мне не известно, хоть Гумилев на него и указал.

Еще надо помянуть Крестовые походы: и теперь, через 700–900 лет, исламисты ставят их в вину европейцам. По-моему, сами исламисты являются крестоносцами наоборот , и судьбу их можно ожидать ту же: свирепый краткий успех и быстрый распад.

Атакуемый ныне Запад успокаивает себя огромным перевесом в ресурсах, технических и финансовых. Это так, но в отношениях с Востоком перевес сокращается. Что касается отношений с Югом, то в истории не раз стареющая могучая цивилизация гибла под напором огромной полуцивилизации, побеждавшей единственным своим избыточным ресурсом — активной людской массой, бездумно гибнувшей, как гибнет в организме пул иммунных клеток. Исламовед В. В. Наумкин [2015], желая успокоить нас, напоминает, что когда-то исламский мир был культурнее христианского, что он обрел и долго сохранял веротерпимость, каковой у христиан не было, и нёс в Европу новую культуру с чертами Античности. Да, это так, но это не успокаивает ничуть.

Надо уловить нынешнюю тенденцию, а она тревожна. Приходится напомнить, что и тогда, при расцвете ислама, маятник моды колебался. Ислам, сперва полудикий, быстро стал культурным, и в едва основанном Багдаде в 8-м веке уже появилась Академия, позже знаменитая. В 10-м веке арабская Испания, по словам крупного арабиста, была полна

«сетью академий, высших и средних школ. Знание, клерикально осужденное упадочными абассидскими халифами Багдада, тут в Испании ценилось выше всего. Халиф Хакам II собрал огромную библиотеку». «Заботясь о всеобщем обучении даже самых бедных классов, Хакам II открыл в своей столице Кордове 27 бесплатных училищ. При нем — в то время как в христианской Европе грамотны были только духовные, — почти каждый в Испании умел читать и писать, а университет кордовский славился во всем мире» [Крымский, 1909, с. 263].

Словом, ученые Европы учились тогда и позже у арабов. Но уже в начале 11-го века блеск их культуры начал тускнеть, а в Европе в конце века, наоборот, открылись первые два университета, и вскоре арабы учились в Европе, где началось Высокое средневековье. Его не стоит идеализировать — костры запылали тоже вскоре. Еретиков изредка жгли с 9-го века, а первые 10 профессоров Парижского университета сожжены в 1210 г. В 1233 г. учреждена инквизиция, отмененая позже всего в Испании, в 1834 г. (Замечу, что с 18-го века осужденных душили и жгли уже мертвых.)