Юрий Чайковский - Эволюция как идея

Изучая двухсотлетнюю историю МОИП (и, временами, малоуспешно пытаясь спасать Библиотеку МОИП — см. 4–97), сравнивая его судьбу с иными организациями, прихожу к выводу, что для самоустроения необходимо не только подвижничество горстки энтузиастов, но и общественный запрос. От власти же досточно при этом одного — не уничтожать самостийную организацию прямо. (В годы террора МОИП сохранилось в силу личной симпатии Сталина, что просматривается в архиве МОИП. Террор — не самоорганизация, а вот запрос на индустриализацию и, отчасти, на коллективизацию в обществе был, они и состоялись.)

Наше общество традиционно основано на бюрократии. Легко видеть, что она, легко самоорганизуясь в своих интересах (что общеизвестно), умеет отыскивать в своей среде способных работников разных уровней, обеспечивающих исполнение дел, какие общество от нее требует. Смешно и грустно смотреть, если такой работник в большом учреждении один и к нему стекаются все дела. Такое встретилось мне дважды, и он (она) вполне, хоть и с трудом, справлялись с ними, а остальной штат имитировал работу. Если же такового нет, учреждение барахтается на грани закрытия (такое встретилось мне тоже дважды).

При нынешнем положении дел таких работников система изгоняет, ибо стала безнаказанной, так что дельный работник, всегда досадный укор остальным, стал необязательным. Основная причина изгнания видится в указанной стратегии правителя, и с его уходом самоустроение должно возобновиться. В нем, по-моему, единственный реальный нынешний путь к спасению, много раз Россией пройденный, увы, каждый раз ненадолго.

Чем должны заняться ученые, так это — пытаться понять, как сделать таковой путь возможно более долгим, как не повторить плачевный путь доверчивых демократов-реформаторов в годы Горбачева — Ельцина.

Полезно вспомнить, что 30 лет назад власть уже спрашивала академиков, как быть, и те, не зная ни экономики, ни истории, ни (тем более) эволюции, смогли предложить лишь то, что сами 70 лет ругали и преследовали — рыночную экономику как «базис» (напомню, что Бродель полагал ее надстройкой), притом в убогом гайдаровском варианте. Предложили государству (чиновникам) повсюду усилить конкуренцию, каковая с восторгом подавила нарождавшуюся самоорганизацию. А демократов чиновники заставили служить себе или повыгнали. Кое-кого из демократов убили, их жаль очень, но, жалея, нельзя забывать поиск причин.

Советская бюрократия, правя, всерьез полагала себя слугой народа, и, как ни странно, во многом им была, ибо служила, а не владела. С этим демократы покончили, предложив ей рыночный принцип: служи (как и все теперь) самой себе, для облегчения чего обрати всё в свою собственность.

После содеянного демократический путь представляется в обозримом будущем нереальным для России. Причин вижу три. 1) На него нет запроса у общества как целого, тогда как его реализация мыслится в виде проводимой только обществом как целым. 2) Демократия всё чаще и сильнее дает сбои на Западе, а это ведет к сокращению базы для общественного запроса на нее и у нас. 3) Наши демократы, получив в 1991 г. господство в СМИ, а с тем и законно избранную власть, поступили точно так же, как прежние вожди победивших крестьянских войн, т. е. вернулись к устройству правления побежденных, но в безграмотной форме.

(Это похоже на то, что описал лет сто назад английский писатель Джозеф Конрад: рабы перебили команду парусного корабля и, ощутив свободу, решили повернуть его назад, в Африку. Крутанули штурвал, однако корабль лишь взбрыкнул, словно благородный конь под седоком, впервые седшим в седло, и боком поплыл, куда плыл прежде носом.)

Ничего иного демократы и ныне, даже после конфуза, не ищут — нет общественного запроса. В его отсутствие никакие советы правителям, ни даже разработанные программы спасения не будут приняты к действию, и трагедия, если начнется, развернется во всю мощь, как бывало в истории прежде. Но когда она пойдет на спад, она может скатиться с пика неустойчивости в разные стороны. Тут программа спасения понадобится, и желательно, чтобы к этому времени ученые не оказались столь же самодовольно беспомощны, как было при Горбачеве.

Когда даже не очень умные и совсем не передовые правители понимают, что править, как раньше, не выйдет, они волей-неволей выбирают какой-то новый путь, и важно, какие варианты им будут предложены обществом. Александру II и Горбачеву общество смогло предложить только реформу по образцу тогдашнего Запада, точнее, ее первые шаги, в общем, всё в духе дарвинизма тех лет. Это повело Российскую империю к неустойчивости, о чем никаких вариантов поведения у реформаторов заготовлено не было, и оба начали реформы сворачивать.

Сворачивание мы также видим к концу правлений и Екатерины II, и Александра I, и к концу НЭПа. Это тоже направленный ряд. Нам, однако, теперь интереснее другой ряд — ряд актов выхода из эпохи развала.

Он еще не выстроен, и могу заметить лишь, что каждый выход проводила своя общественная сила: из Смуты — помещики-крепостники, из Николаевской эпохи — предприниматели [61] Те, кто производит средства существования. Обычно рынок им благоприятен, но они существуют и в бюрократических деспотиях. Экономический дарвинизм путает их с торговцами и финансистами, и послесоветский бюрократический рынок сразу же стал их вытеснять, чего демократы долго не хотели замечать и что, вернее всего, повторится в случае их влияния на будущую власть. , из эпохи сталинского террора — компартия. Будучи в загоне, она не разложилась, как разложилась госбезопасность (истинная сталинская власть), которую Хрущев сумел унять, опираясь на партию и активных интеллигентов. То же повторил Горбачев, но затем унизил и партию, и армию, и потерял власть. Сейчас такой силы нет, ей надо бы возникнуть из активных новых технократов и интеллигентов, но их-то государство изгнало почти сплошь.

Вот когда следует вспомнить многочисленные нынешние размышления о коллективном разуме, точнее, о том разуме коллектива как целого, какой остается неизвестным самим членам коллектива [Хайтун, 2006]. Тот зомби-паразитизм, какой являет наша нынешняя власть по отношению к стране, есть краткосрочная адаптивная стратегия спасения самой власти.

Надежды наши иллюзорны, но если искомая сила появится, ей можно будет поручить выборы органов местного самоуправления. Начинать надо с них, а не с парламента. Новая власть не сразу бывает безумной. Если она не выберет северокорейский путь, то будет «оттепель». Как показал Китай, при разумной сменяемой олигархии реформы идут без парламента лучше, чем с ним, и с парламентом можно будет погодить.

Беда в том, что ждать нет времени: на различные части России претендуют соседи. Это в 1953 и в 1992 годах полуживая Россия могла самоустраиваться, никого не боясь, но она потратила четверть века на взращивание в себе зомбирующего ее паразита. Человек, став царством, получил в дар и зомби-паразитизм, в остальных царствах уже известный. Пока наука уклоняется от его изучения, ситуация едва ли улучшится.