Стивен Деннинг - Эпоха Agile

Сегодня признаки экономического сбоя видны повсюду. Крупная фармацевтическая компания систематически скупает другие компании, сворачивает их исследования по разработке новых лекарств и использует их ресурсы на приобретение новых жертв. Это будет продолжаться до тех пор, пока финансовая пирамида внезапно не рухнет [164]. Крупная служба новостей закрывает глаза на сексуальные домогательства внутри коллектива ради краткосрочных прибылей [165]. Всемирный автопроизводитель использует особое программное обеспечение, чтобы обойти экологические нормативы для дизельных автомобилей [166]. Компании грабят свои пенсионные фонды, тратя деньги на сыр, шотландский виски и курсы обучения игре в гольф [167].

Финансовые ресурсы не направляются на необходимые инвестиции в инновации [168]. Экономисты из Школы бизнеса имени Леонарда Штерна и Гарвардской школы бизнеса провели блестящее исследование под названием Corporate Investment and Stock Market Listing: A Puzzle? («Корпоративные инвестиции и фондовый рынок: головоломка?»). В нем ученые сравнили модели инвестирования в акционерных обществах и частных компаниях. Они обнаружили, что с учетом размера и постоянства удельных издержек американские частные компании инвестируют практически в два раза больше, чем те, чьи акции котируются на фондовом рынке: 7 и 4 % от стоимости общих активов соответственно. Ученые-экономисты предсказывали совсем другое, когда продвигали теорию акционерной стоимости. По результатам исследования, выплаты руководителям в виде опционов на акции снижали, а не повышали их предпринимательский дух в отношении родной компании. В результате теория препятствовала выходу из мирового экономического кризиса 2008 года, ограничивая инвестиционные возможности компании [169].

Кроме того, вышеуказанная теория способствовала переносу производства в страны с наиболее дешевой рабочей силой. Корпорации, хотя и называли себя создателями рабочих мест, фактически стали их разрушителями. «В период с 1988 по 2011 год, – пишут Джейсон Уинс и Крик Джексон из Kauffman Foundation, – компании, чей возраст превышал пять лет, уничтожили больше рабочих мест, чем создали за все годы, за исключением восьми лет» [170].

Теория акционерной стоимости даже поставила под сомнение способность Америки конкурировать на международном рынке. «Первые сигналы, – говорится в содержательном отчете Гарвардской школы бизнеса, – стали заметны в конце 1970-х – начале 1980-х годов… Компании стали меньше инвестировать в резервы опытной рабочей силы, сети поставщиков, образованное население, материально-техническую инфраструктуру, от которой зависит конкурентоспособность США» [171]. Результат: «Фактически все рабочие места, созданные за последнее десятилетие, принадлежат местным компаниям в сфере государственного управления, здравоохранения, ретейла. Они теряют способность конкурировать на международном уровне» (см. главу 10и ниже).

Гонка за краткосрочной акционерной стоимостью также привела к распределению между акционерами, в том числе руководителями, практически всех доходов, связанных с ростом производительности сотрудников. На протяжении предыдущих десятилетий, когда экономика устойчиво развивалась, ситуация выглядела иначе. До 1980 года зарплата и производительность росли согласованно. После 1980 года акционеры стали забирать себе практически все доходы [172]. Такое радикальное перераспределение ресурсов в пользу акционеров и топ-менеджмента и в ущерб остальным сотрудникам не было продиктовано ситуацией на рынке. Как отмечала Financial Times, эти коллективные решения отражают «непреодолимый конфликт интересов» [173].

Теория акционерной стоимости привела и еще к одной ошибке в кадровой политике. Около 30 миллионов работников американских компаний обязаны соблюдать соглашение о неконкуренции. Им запрещено работать в компаниях-конкурентах или открывать собственную компанию в той же отрасли. Удивительно, но эти соглашения «регулярно применяются к низкооплачиваемым сотрудникам, например рабочим складов, сотрудникам заведений фастфуда и даже тем, кто присматривает за чужими собаками». Число сотрудников, заключивших такие соглашения, стремительно растет [174]. Сложно найти оправдание распространению подобных требований, кроме грабительских аппетитов руководителей, которые их предъявляют.

В результате компании отбивают у своих сотрудников желание работать. Как уже сказано выше, лишь один из пяти работников полностью вовлечен в свою деятельность. Еще меньше сотрудников искренне заинтересованы в ней [175]. Более того, один из семи сотрудников активно подрывает корпоративные цели [176]. На рынке, где успех зависит от быстрого создания инноваций, оторванная от целей компании рабочая сила является серьезной проблемой.

Влияние теории акционерной стоимости особенно заметно в финансовом секторе, который столкнулся с проблемой получения прибыли в условиях низких процентных ставок и медленного экономического роста. Изначально принятые практики нельзя считать незаконными, несмотря на то что компании не действовали в интересах потребителей или общества. Но фактически они занимались раздуванием цен, искали новые возможности наложить скрытые платежи на клиентов, особенно уязвимых. Одни субъекты рынка начали обманывать систему, играя против своих же ценных бумаг. Другие разработали механизмы, напоминающие сбор пошлин. Например, они занимались быстрым трейдингом, используя для извлечения сборов свои позиции в системе. Третьи торговали деривативами за собственные средства с сомнительной социальной выгодой и огромным риском для общества. Эти операции поддерживались практиками найма и компенсации, которые сделали их неотъемлемой частью корпоративной культуры Уолл-стрит [177].

С этого момента от незаконных операций компании отделял крошечный шаг. Многие крупные банки вели подобную деятельность, в том числе злоупотребляли взысканием средств. Они занимались отмыванием денег, финансировали терроризм и распространение наркотиков, помогали в уклонении от уплаты налогов и обманывали клиентов с обесценившимися ценными бумагами. Чистая сумма штрафов и судебных издержек на эти незаконные действия с 2008 года превысила $300 млрд [178].

Последствия теории акционерной стоимости проявляются до сих пор. В 2015 году Citibank и JPMorgan Chase вошли в пятерку банков, уличенных в совершении преступных действий. Barclays, Royal Bank of Scotland и UBS тоже признали свою вину в участии в крупной международной афере, повлиявшей на методы установления процентных ставок в мире. Банки выплатили штрафы в размере практически $6 млрд, но никто из руководства не понес наказания, не говоря уже о тюремном заключении. Были уволены лишь банковские служащие более низкого уровня. Несмотря на свои преступные действия, эти финансовые институты продолжают работать как прежде [179].