Стивен Деннинг - Эпоха Agile

Энтузиазм, с которыми разработчики ПО ратуют за нововведения, порой раздражает традиционных менеджеров. Проблемы отчасти носят социальный характер: кажется, будто «подданные» забыли свое место в иерархии и пытаются захватить замок. Столкновение культур отлично передано Полом Фордом в статье, опубликованной Bloomberg Businessweek. Вначале он описывает недоумение некогда успешного руководителя. Его опыт и навыки не помогают ему понять незнакомые языки и новые управленческие практики. Вокруг него все больше людей, с которыми ему некомфортно. Он боится, что перестанет соответствовать своей должности. Разработка ПО потребляет все большую часть бюджета компании и играет все более значимую роль для его будущего и будущего его компании. Хотя статья заканчивается хеппи-эндом – менеджер постепенно разбирается во всем происходящем, – в реальной жизни результаты зачастую противоположны [286].

Спустя время топ-руководители осозна ю т необходимость изменений для выживания на постоянно меняющемся рынке. При этом поощрение Agile-управления все в большей степени идет сверху. Фактически вопрос «Зачем нам меняться?» превращается в вопрос «Почему бы нам не сделать то, что делают другие?».

Ведущие журналы по менеджменту, такие как Harvard Business Review, The Economist и Financial Times, тоже обратились к этой проблеме [287]. Советы директоров и менеджеры по управлению активами все чаще интересуются общим состоянием компаний, в которые они инвестируют, а не только курсом акций этих компаний [288]. Работа крупных элементов бизнес-экосистемы была нарушена, и компании осознают потребность действовать. Их руководители перестают быть простыми последователями капитализма. Теперь они – его кураторы, ответственные за рост устойчивости рыночной системы.

Почему переход длится так долго? Почему между двумя мирами простирается такая бездна? Почему в период создания уникальных технологических инноваций так много компаний защищают свой статус-кво и держатся за финансовый инжиниринг? Почему они не проводят преобразования ради реального роста? Мы уже видели причины – глубинную природу перемен, вызов существующим привычкам, методам и практикам и огромные финансовые стимулы для руководства поддерживать нынешний статус-кво.

С исторической точки зрения, нет ничего удивительного в том, что два этих мира так долго существуют бок о бок. В конце концов, не первый раз в истории человечество сталкивается с возникновением «новых технологий», которые ведут к «новой экономике». Последняя, в свою очередь, требует «нового типа менеджмента» и сопровождается «финансовым безумием». При этом многие компании сомневаются и, вопреки очевидности, применяют подход «больше того же самого». Профессор Карлота Перес в своей книге «Технологические революции и финансовый капитал. Динамика пузырей и периодов процветания» [289]блестяще описывает схожий феномен более ранних исторических этапов. Эти примеры проливают свет на нынешнюю ситуацию и ее потенциальные последствия [290].

«История не повторяется, но она рифмуется» – эти слова предположительно принадлежат Марку Твену [291]. Разумеется, каждой эпохе перемен присущи свои особенности. В частности, для сегодняшней характерны глобализация, дерегуляция, наукоемкий труд и удивительные новые технологии, в первую очередь интернет и программное обеспечение, роль которого растет во всех сферах. История может преподать урок всем, кто хочет перейти на новый, лучший способ управления. Речь идет об Agile-менеджерах, бизнес-лидерах или просто неравнодушных гражданах.

Таким образом, на протяжении нескольких веков повторяются одни и те же модели. Как поясняется ниже, инновационные кластеры объединяются и вызывают технологические революции. Самые масштабные из них – революции 1790-х годов (строительство каналов), 1840-х (строительство железных дорог), 1890-х (производство стали), 1920-х (появление массового производства), 1990-х и более поздних годов (компьютеры и коммуникации). В каждом случае перед теми, кто держал руку на пульсе и имел средства для инвестирования, открывались иные возможности получения прибыли. При этом работа с новыми технологиями требовала новых управленческих решений. Эти перемены, в свою очередь, породили последовательные волны финансового безумия с ожиданием высоких доходов. Мало кто мог устоять перед перспективой стать обладателем огромного состояния.

В карманы нуворишей потекли «горячие» деньги – не только за счет использования реальных возможностей, предъявляемых новыми технологиями. Многие захотели получать «деньги из денег», когда инвестиций в реальный сектор экономики стало недостаточно. В результате власть в экономике захватил финансовый сектор. Компании потеряли интерес к реальному производству товаров и услуг, предпочитая еще «игру в казино». На какое-то время выжимание «денег из денег» стало главной заботой «дельцов от бизнеса». Каждый думал, что будет получать прибыль вечно.

При этом простые граждане получали мало выгод. На фоне финансового безумия инвесторы гнались за несбыточными мечтами. Эта погоня обернулась большим финансовым кризисом – вернее, серией кризисов, уничтожившей целые отрасли. После лопания пузырей компании перешли к более прогрессивным способам управления и потребления. Они инвестировали в новые технологии и инфраструктуру.

Когда кризис или серия кризисов оказывались достаточно серьезными, а национальные лидеры – достаточно мудрыми, вводились новые институционные механизмы, цель которых – стабилизировать экономику и взять под контроль распоясавшийся финансовый сектор. Главной задачей вновь становилось создание реальных товаров и услуг для реальных потребителей. Финансовый сектор и одержимость выжиманием «денег из денег» отошли на второй план – наступил «золотой век». Для него характерен уверенный и стабильный экономический рост. Значительная часть населения процветает, что способствует дальнейшему подъему экономики.

Но когда кризис был недостаточно разрушителен, чтобы пробудить общество, или когда правителям не хватало силы и мудрости для проведения перемен и обуздания финансового сектора, экономика приходила в окончательный упадок. Вместо золотого века наступала ядерная зима.

Постоянные финансовые кризисы и усиление социального неравенства наносили ущерб реальному сектору. В некоторых случаях регуляторы накладывали чрезмерные ограничения на банки и мешали их здоровому функционированию, что, в свою очередь, подрывало будущее развитие реального сектора. Такая политика вела к жесткому государственному контролю над экономикой и катастрофическим политическим последствиям [292].

Где мы находимся сегодня? Пузырь доткомов, лопнувший в 1990-х годах, возник из-за появления новой возможности. Пузырь 2001–2007 годов возник из-за давления дешевых денег. «В первом случае, – пишет Перес, – восторг, вызванный возникновением новых технологий, привлек деньги в казино. Никто не думал об издержках. Во втором случае восторг по поводу появления больших, легких прибылей побудил инвесторов искать новые способы выжимать деньги из денег» [293].