Коллектив авторов - Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка [litres]

Некоторые из них подходят и для разговора о городских совместностях. Они позволяют изучить, насколько материальные инфраструктуры связаны с социальным производством и реструктуризацией городского пространства; к ним же относятся и соотнесенность инфраструктуры и опыта городской жизни. К примеру, Джонатан Анжария (Anjaria) и Колин Макфарлейн (McFarlane) показывают, как люди, движимые коллективным желанием заработать, «учатся, как жить в городе; активно перемещаются по нему, используют [его], справляются с [опытом пребывания в нем], ищут возможности управлять [им]» 199 199 Jonathan Shapiro Anjaria and Colin McFarlane, «Conceptualising the City in South Asia», in Urban Navigations: Politics, Space and the City in South Asia, Jonathan Shapiro Anjaria and Colin McFarlane, eds. (New Delhi: Routledge, 2011), 7. – посредством этого задействуя городские материальности, а также производя и оспаривая городское пространство. Сосредоточив свое внимание на том, как «расширенные пространства экономических и культурных операций становятся доступнее для жителей с ограниченными средствами» 200 200 AbdouMaliq Simone, «People as Infrastructure: Intersecting Fragments in Johannesburg», Public Culture 16, № 3 (2004): 407. , Абдумалик Симон подчеркивает коллаборативный аспект того, что он называет «люди (people) как инфраструктура»: «Специфическая коллаборативная практика конституируется посредством некоторого усилия (capacity) индивидуальных акторов, циркулирующих в пределах широкого спектра пространственных, резиденциальных, экономических и транзакционных позиций и знакомящихся с ними» 201 201 Ibid., 408. .

Втягиваясь в циркуляцию, люди «вовлекают [в практику] сложные комбинации объектов, пространств, людей и практик» 202 202 Ibid. . Соединение этих элементов создает «целостную платформу для социальных взаимодействий и обеспечения ресурсами» 203 203 Ibid., 410. . Симон также отмечает, что эти формы коллабораций доступны не только специфическим сообществам или самоопределенным группам; наоборот, они «разучивают новые подходы <���…> к конструированию чувства общности» 204 204 Ibid., 427. . Чрезвычайно важно и то, что эти практики достаточно незаметны для тех, кто занят управлением и планированием (administrative and planning agencies), поскольку их пространственная логика основывается на «(им)мобильности, эфемерности, случайности и взаимозаменяемости» 205 205 Swati Chattopadhyay, Unlearning the City (Minneapolis: University of Minnesota Press, 2012), 248. , а результаты коллабораций – «радикально открыты, гибки и временны» 206 206 Simone, «People as Infrastructure», 408. . Оттолкнувшись от этих теоретических предположений, можно заключить следующее: нам следует помнить, что «реструктуризация городских ландшафтов, а также социальные и культурные изменения городов <���…> дело „грязное“, тяжелое, полное случайностей и открытое к спорным, противоречащим интерпретациям и способам использования 207 207 Stephen Graham and Simon Marvin, Splintering Urbanism: Networked Infrastructures, Technological Mobilities and the Urban Condition (London; New York: Routledge, 2001), 388. . Это особенно важно для нашего анализа городских пространств как совместностей. Эти интерпретации и способы применения суть формы сопротивления разграничению публичных пространств, которое приводит к созданию обособленных «элитарных» пространств, например высококлассной инфраструктуры для высокоскоростного транспорта, доступной для городских элит, а не для обычных жителей 208 208 Ibid., 34–35, 281–284. . Кастельс говорил: «Пусть пространства потоков и создавались доминирующими активностями и социальными группами (для собственных нужд) – невзирая на это, сопротивление позволяет вторгаться в них и разделять их по областям смысла (diversified in its meaning)» 209 209 Manuel Castells, «Grassrooting the Space of Flows», Urban Geography 20, № 4 (1999): 297; cited in Graham and Marvin, Splintering Urbanism, 388. . Это сопротивление воплощается в агентности простых людей, которым удается в своих повседневных пространственных практиках преобразовывать и, таким образом, перезахватывать пространства для своих собственных целей 210 210 Michel de Certeau, The Practice of Everyday Life (Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1984), 96. Отсылаем к рус. изд.: Де Серто М . Изобретение повседневности. СПб.: Издательство Европейского университета, 2015. 330 с. Подобно АбдуМалику Симону, де Серто подчеркивает, что власти, как правило, не видят эти пространственные практики. Джеймс Скотт стремится доказать, что невидимость – это стратегия пространственных политик как таковых. Эти инфраполитики подчиняются логике «оставления минимального количества следов за собой. Заметая следы <���…> они минимизируют риски для участников процесса». Подробнее см.: James C. Scott, Domination and the Arts of Resistance: Hidden Transcripts (New Haven: Yale University Press, 1990), 200. .

Используя эти соображения в качестве отправной точки, мы избрали объектом нашего исследования городских совместностей плотно населенную торговую часть города, базар Бегам в южноиндийском городе Хайдарабад. Такие уличные пространства, которые отличает множественность способов использования, можно обнаружить в любом индийском городе; различаться они будут лишь размером и плотностью. Эти пространства резко противопоставлены современным жилым кварталам и высокотехнологичным районам, в которых все функции аккуратно обособлены и разделены.

Городской ландшафт Хайдарабада (как и многих других городов Южной Азии) подвергся значительным переменам. Правительство штата Андхра-Прадеш избрало стратегию экономического роста, обеспечивающую высокий приоритет секторам глобального роста (global growth sectors) – информационным технологиям и развитию инфраструктуры 211 211 Loraine Kennedy, «New Forms of Governance in Hyderabad: How Urban Reforms are Redefining Actors in the City», in New Forms of Urban Governance in India: Shifts, Models, Networks and Contestations, Isabelle Suzanne Antoinette Baud and Joop De Wit, eds. (New Delhi: Sage, 2008), 257. . Реструктуризация города создала два полюса городской реальности, близких физически, но значительно удаленных друг от друга в социальном и экономическом планах: с одной стороны, высотные жилые здания и торговые центры Киберабада – и Старый город Хайдарабада, с другой. Все более заметная вовлеченность частного сектора в финансирование, строительство и поддержание городской инфраструктуры значительно повлияла на воплощение административной утопии Хайдарабада как «города мирового уровня» 212 212 Loraine Kennedy, «Regional Industrial Policies Driving Peri-Urban Dynamics in Hyderabad, India», Cities 24, № 2 (2007): 100. . Это развитие сопровождалось реформами городского управления; вместе с тем усиливалась и вовлеченность частного сектора в сферу бывших государственных услуг – городского управления, образования и здравоохранения 213 213 Sangeeta Kamat, «Neoliberalism, Urbanism and the Education Economy: Producing Hyderabad as a ‘Global City’», Discourse: Studies in the Cultural Politics of Education 32, № 2 (2011): 194–195; N. Purendra Prasad and P. Raghavendra, «Healthcare Models in the Era of Medical Neo-Liberalism», Economic & Political Weekly 47, № 43 (2012): 119; Kennedy, «New Forms of Governance in Hyderabad», 257, 267. . В заключение следует отметить, что региональные политика и планирование «были перенаправлены на то, чтобы разместить новые, глобально мобильные группы населения, и правительство перестало принимать во внимание потребности существующих сообществ Хайдарабада» 214 214 Kamat, «Neoliberalism, Urbanism and the Education Economy», 188. .