Анна Сергеева-Клятис - Повседневная жизнь Пушкиногорья

Сам Пушкин, по воспоминаниям многих, был, что называется, «добрым барином». Помимо природных качеств он был пока свободен от должности помещика, равно как и от владения и управления душами. Знакомым крестьянам подавал руку при встрече, жаловал их деньгами за незначительные услуги, которые они в силу своего положения должны были бы оказывать совершенно безвозмездно. Крестьяне, помнившие его, единодушно сообщали о внимании к ним Пушкина. Рассказывалось, что он умел говорить настоящим народным языком, очень интересовался их «припевками», переодевался в крестьянскую одежду и в таком виде смешивался с толпой, чтобы записать понравившиеся ему слова [38] Рассказ крестьянина деревни Гайки Афанасия (в записи Владимирова) // Бартенев П. И. О Пушкине. М., 1992. С. 416–417. . Есть и такой замечательный мемуар бывшего кучера в Михайловском Петра Парфенова: «Ярмарка тут в монастыре бывает в девятую пятницу перед Петровками; ну, народу много собирается; и он туда хаживал, как есть, бывало, как дома: рубаха красная, не брит, не стрижен, чудно так, палка железная в руках; придет в народ, тут гулянье, а он сядет наземь, соберет к себе нищих, слепцов, они ему песни поют, стихи сказывают» [39] Рассказ о Пушкине кучера Петра Парфенова, записанный К. А. Тимофеевым, в статье: Тимофеев К. А. Могила Пушкина и село Михайловское // Журнал Министерства народного просвещения. 1859. Ч. CIII. Отд. 2. С. 146. . Крестьянин из Тригорского вспоминал, как Пушкин посещал деревенские праздники: «Бывало, придет в красной рубашке и смазных сапогах, станет с девками в хоровод и все слушает да слушает, какие это они песни спевают, и сам с ними пляшет и хоровод водит» [40] Старик крестьянин села Тригорского по записи И. А. Веского // Цит. по: Вересаев В. В. Пушкин в жизни. СПб., 2007. С. 259. . Сомневаясь в полной достоверности этих и многих других, сходных по интонации крестьянских воспоминаний, отметим появление в них Пушкина в неизменной красной рубахе. Для народного сознания это особый знак: носящий красную рубаху стоит особняком, выделяется в толпе, празднично наряден. Понятно, особенный человек должен и одеваться по-особенному, отличаться от других.

Вторая забавная черта — Пушкин всегда либо записывает, либо запоминает народные слова, песни, прибаутки. Так понимали крестьяне его поэтическое ремесло. В красной рубахе и все время пишет — понятное дело, Пушкин! Сын П. А. Осиповой — Алексей Николаевич Вульф, который часто приезжал в Тригорское и близко общался с Пушкиным, вспоминал: «…Мне кто-то говорил или я где-то читал, будто Пушкин, живя в деревне, ходил все в русском платье. Совершеннейший вздор: Пушкин не изменял обыкновенному светскому костюму. Всего только раз, заметьте себе — раз, во все пребывание в деревне, и именно в девятую пятницу после Пасхи, Пушкин вышел на святогорскую ярмарку в русской красной рубахе, подпоясанной ремнем, с палкой и в корневой шляпе, привезенной им еще из Одессы. Весь новоржевский beau monde , съезжавшийся на эту ярмарку (она бывает весной) закупать чай, сахар, вино, увидя Пушкина в таком костюме, весьма был этим скандализован…» [41] Семевский М. И. Прогулка в Тригорское: Биографические исследования и заметки о Пушкине. СПб., 2008. С. 58.

Возможно, на ярмарку в крестьянской рубахе Пушкин действительно ходил один раз, но в домашнем обиходе, гуляя по окрестностям своего имения, все же примерял на себя этот наряд, не свойственный его сословию. Очевидно, это был элемент игры, соединенный с ощущением полной свободы (парадокс — ведь Пушкин находился в ссылке), в том числе и свободы от условностей.

А. П. Распопов, племянник бывшего директора Лицея Е. А. Энгельгардта, приехав из Опочки, вероятно, летом 1825 года, специально чтобы увидеться с Пушкиным, встретил его неподалеку от Михайловского, в лесу: «…он был в красной рубахе, без фуражки, с тяжелой железной палкой в руке» [42] Пушкин в воспоминаниях современников. М., 2005. С. 337. У исследователей есть сомнения в достоверности деталей, сообщенных Распоповым. Считается, что он многое заимствовал из уже опубликованных воспоминаний о Пушкине. Красная рубашка может вполне быть того же происхождения. . Примерно в таком же виде застал Пушкина по дороге в Михайловское из Одессы будущий поэт, а в то время семнадцатилетний школяр А. И. Подолинский, случайно встретив его в Чернигове: «Утром, войдя в залу, я увидел в соседней, буфетной комнате шагавшего вдоль стойки молодого человека, которого, по месту прогулки и по костюму, принял за полового. Наряд был очень непредставительный: желтые, нанковые, небрежно надетые шаровары и русская цветная, измятая рубаха, подвязанная вытертым черным шейным платком; курчавые довольно длинные и густые волосы развевались в беспорядке. Вдруг эта личность быстро подходит ко мне с вопросом: „Вы из Царскосельского лицея?“ На мне еще был казенный сертук, по форме одинаковый с лицейским.

Сочтя любопытство полового неуместным и не желая завязывать разговор, я отвечал довольно сухо.

— А! Так вы были вместе с моим братом, — возразил собеседник.

Это меня озадачило, и я уже вежливо просил его назвать мне свою фамилию.

— Я Пушкин; брат мой Лев был в вашем пансионе.

Слава Пушкина светила тогда в полном блеске, вся молодежь благоговела пред этим именем, и легко можно себе представить, как я, семнадцатилетний школьник, был обрадован неожиданною встречею и сконфужен моею опрометчивостию» [43] Пушкин в воспоминаниях современников. С. 523–524. . Вероятнее всего, крестьянская рубаха, в которой считал возможным не только гулять в лесах собственного имения, но и путешествовать по России 600-летний дворянин Пушкин, была формой протеста, знаком его свободомыслия. Однако крестьянам вольно было видеть в причуде своего барина стремление приблизиться к их жизни, опроститься, слиться с народной массой.

Если все же попытаться хоть немного стереть тот глянец, которым плотно покрыта пушкинская биография, чтобы разглядеть истинное положение вещей, то стоит привести и такие свидетельства: «Пушкин, живя в деревне, мало сталкивался с народом. Бывало, едем мы на прогулки, и Пушкин, разумеется, с нами: все встречные мужики и бабы кланяются нам, на Пушкина же и внимания не обращают, так что он, бывало, не без досады заметит, — что это, на меня-де никто и не взглянет? А его и действительно крестьяне не знали. Он только ночевал у себя в Михайловском, да утром, лежа в постели, писал свои произведения; затем появлялся в Тригорском и в нашем кругу проводил все свое время» [44] Семевский М. И. Прогулка в Тригорское: Биографические исследования и заметки о Пушкине. С. 59. . Об этом вспоминает соседка Пушкина Евпраксия Вульф, в замужестве баронесса Вревская, которая, конечно, могла что-то перепутать, неправильно расставить акценты, но в намеренной лжи обвинить ее невозможно. Делая скидку на возраст и давность вспоминаемых событий, примем, что истина лежит где-то посередине между ее мемуаром и крестьянскими свидетельствами.