Анна Сергеева-Клятис - Повседневная жизнь Пушкиногорья

Среди дворни Михайловского особое место занимала няня Арина. К тому времени она прослужила Пушкиным несколько десятилетий, ездила с семьей из города в город, из имения в имение. В свое время она была няней и кормилицей Надежды Осиповны Ганнибал, матери Пушкина; потом была взята ею в дом для новорожденной дочери Ольги, нянчила и всех других детей. По некоторым свидетельствам, известно, что Пушкин называл ее по-простонародному «мамой» (что в ту эпоху было совершенно естественно, к родным матерям обращались куда более официально) и относился к ней с нежностью. Вот воспоминания кучера Петра Парфенова: «Он все с Ариной Родионовной, коли дома. Чуть встанет утром, уже бежит ее глядеть: „здорова ли мама?“ Он ее все мама называл. А она ему, бывало, эдак нараспев (она ведь из Гатчины у них взята, с Суйды, там эдак все певком говорят): „Батюшка, ты, за что ты меня все мамой зовешь, какая я тебе мать?“ — „Разумеется, ты мне мать: не то мать, что родила, а то, что своим молоком вскормила“» [52] Тимофеев К. А. Могила Пушкина и село Михайловское. С. 147. .

Существуют большие сомнения в точности этого рассказа Петра Парфенова, учитывая, что Арина Родионовна никогда кормилицей Пушкина не была, и он не мог этого не знать. Но само бытование такого образа пушкинской няни в народе говорит о многом. Отметим попутно, что по имени-отчеству ее могли называть только дворовые, стоящие ниже, младшие по чину и возрасту. Господа звали просто Ариной.

Арина Родионовна жила вместе с семьей Пушкиных в Петербурге, на лето вместе с ними переезжая в их имение, усадьбу Михайловское. Особая близость у поэта с няней возникнет чуть позже, когда он будет вынужден прожить в Михайловском два года практически в полном одиночестве. Тогда в его творчестве появится образ няни, ее присутствие рядом будет явственно ощущаться в письмах друзьям, о ней будут тепло вспоминать те немногочисленные визитеры, которые посетили Пушкина во время его михайловского сидения.

О няне поэта надо, конечно, сказать несколько слов. Как писал С. Н. Дурылин, «русская няня в религиозном, нравственном, эстетическом развитии русского человека имела несравненно большее значение, чем сотни всяких педагогов, публицистов, просветителей, проповедников и т. д.» [53] Дурылин С. Н. Воспоминания о Г. С. Виноградове // Торопова В. Н. Сергей Дурылин (ЖЗЛ: Малая серия). М., 2014. С. 246. . Действительно, в жизни, да и в творчестве Пушкина няня сыграла заметную роль.

Арина Родионовна стала сейчас совершенно легендарной фигурой, ее имя известно гораздо больше, чем имена родителей Пушкина или его ближайших друзей. Ей приписываются уникальные качества: она будто бы понимала Пушкина с полуслова, была первой слушательницей написанных им в Михайловском произведений, ценила талант своего питомца, как зачастую не умели это делать образованные и искушенные современники. Слава к пушкинской няне пришла, как мы уже видели, в XIX веке, когда работали первые биографы поэта; о ней сохранились многочисленные воспоминания крестьян, для которых была лестной близость русского гения к представительнице их сословия. Но непомерно разрослась эта слава после 1917 года, приобретя идеологический оттенок: теперь няня предстательствовала за все русское крестьянство, с которым наш великий поэт, исходя из новой системы ценностей, обязан был говорить на одном языке, иметь прочную духовную связь. В результате реальные черты Арины Родионовны оказались стерты, и сейчас нам нелегко представить, каковы же были действительные отношения Пушкина с его крепостной няней. Не стоит преувеличивать ту роль, которую няня играла в жизни поэта. Конечно, она не могла быть истинной ценительницей его произведений; если ему действительно приходило в голову читать няне стихи, то скорее от отчаянного одиночества и естественной потребности для поэта поделиться написанным. Поэт нуждается в читателе — эта истина не требует доказательств. Вспомним, например, трагические строки О. Э. Мандельштама, лишенного возможности печатать свои стихи:

У няни было много «недостатков»: как и все почти крестьянки, она не владела грамотой, не умела ни читать, ни писать, была воспитана в духе дикого «ганнибаловского» крепостничества XVIII века, поэтому ее этические понятия с точки зрения просвещенного дворянина пушкинской эпохи должны были восприниматься с насмешливым снисхождением; няня любила выпить — об этом свидетельствуют тригорские соседи Пушкина. Но все это было совершенно не важно.

Свою главную функцию старушка (в 1819 году ей было около шестидесяти лет) с успехом выполняла: обеспечивала уют в доме, давала своему воспитаннику то тепло, которого ему не хватало под родительским кровом, хозяйствовала. Видимо, она была очень предана дому и семье Пушкиных, а Александра любила особенно нежно. Ольга Сергеевна, сестра Пушкина, вспоминала: «Она и слышать не хотела, когда Марья Алексеевна, продавая в 1811 году Захарово, предлагала выкупить все семейство <���…>. „На что вольная, матушка; я сама была крестьянкой“, — повторяла она. Была она настоящей представительницей русских нянь; мастерски говорила сказки, знала народные поверья, сыпала пословицами, поговорками. Александр Сергеевич, любивший ее с детства, оценил ее вполне в то время, как жил в ссылке, в Михайловском» [54] Пушкин в воспоминаниях современников. С. 5–6. .

Во время двухлетнего изгнания, проведенного в Михайловском, Пушкин не располагал особыми возможностями разнообразить свою жизнь. Посещение соседей, редкие приезды гостей, прогулки, купание, работа — вот, собственно, весь набор занятий, который трудно чем-то дополнить. Как сообщает один из мемуаристов, он «в минуты грусти перекатывал шары на бильярде или призывал старую няню рассказывать ему про старину, про Ганнибалов, потомков Арапа Петра Великого» [55] Смирнов Н. М. Из памятных записок // Русский архив. 1882. Т. 1. С. 230. . Няня прекрасно помнила даже легендарного прадеда Пушкина Абрама Петровича Ганнибала [56] Он умер в 1881 г., когда ей было уже 23 года. , хорошо знала его сына Иосифа Абрамовича, много лет служила бабке Пушкина — Марии Алексеевне Ганнибал. Рассказывала она, вероятно, не только о впечатлениях своего детства и девичества, пришедшегося на 70-е годы XVIII столетия, но и о народных обычаях, крестьянском обиходе. Не случайно в стихах Пушкина, обращенных к няне, часто проскальзывает тема ее творческой связи с прошлым:

Стоит также прислушаться к словам самого Пушкина, адресованным брату Льву Сергеевичу, о том, как поэт проводил в Михайловском свой досуг: «…Знаешь мои занятия? до обеда пишу „Записки“, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! каждая есть поэма!» [57] Пушкин А. С. Письмо Л. С. Пушкину, первая половина ноября 1824 (№ 96) // Пушкин А. С. ПСС. Т. 10. С. 86.