Анна Сергеева-Клятис - Повседневная жизнь Пушкиногорья

В советские времена, когда было необходимо подчеркнуть революционность взглядов и поведения Пушкина, особенно упирали на близость поэта к простому народу и, наоборот, на любовь народа к Пушкину — и упомянутые выше легенды бесконечно пересказывались в литературе, посвященной необычайному пониманию между Пушкиным и крестьянами [45] Многие из них собраны в книге: Щеголев П. Е. Пушкин и мужики. М., 1928. .

Особенной близости между ними, конечно, быть не могло. Но в человеческом отношении Пушкина к своим крепостным сомневаться не приходится. И дело тут вовсе не в революционном настрое. Пушкин, без сомнения, был заражен идеями Н. И. Тургенева и искренне их разделял, но был очень далек от того, чтобы не чувствовать или пытаться устранить границу между собой и крепостным мужиком.

Свои взгляды по этому вопросу Пушкин высказал позднее в романе «Дубровский». Там последовательно проводилась мысль о духовной, почти родственной близости между помещиком, семья которого испокон веков владела землей, и крепостными, которые также испокон веков жили на этой земле и служили его дедам и прадедам. Вот Владимир Дубровский должен потерять свое имение, отнятое по суду Троекуровым: «Владимир потупил голову, люди его окружили несчастного своего господина. „Отец ты наш, — кричали они, целуя ему руки, — не хотим другого барина, кроме тебя, прикажи, осударь, с судом мы управимся. Умрем, а не выдадим“. Владимир смотрел на них, и странные чувства волновали его». Какие это были чувства, становится понятным из сцены прощания с крестьянами: «Ну, дети, прощайте, иду куда Бог поведет; будьте счастливы с новым вашим господином. — Отец наш, кормилец, — отвечали люди, — умрем, не оставим тебя, идем с тобою». Заметим, что ни отцом, ни кормильцем Владимир Дубровский для своих крестьян не был, он не видел Кистеневки с детства, воспитывался в Кадетском корпусе, потом служил и вернулся из Петербурга незадолго до описываемых событий. Что же так крепко привязывало к нему крестьян, готовых за своего барина в огонь и в воду? По мнению Пушкина, коренная, закрепленная веками семейная история: не сам Владимир Дубровский, но его отец, дед и прадед были кормильцами. Вассальная преданность его роду распространяется и на него, молодого барина, переходит к нему по праву наследования. И он, только недавно соривший в Петербурге деньгами блестящий корнет, инстинктивно принимает эти отношения — не случайно называет своих крестьян, чей возраст не сравним с его юношескими годами, — «дети».

Вероятно, родственное отношение к крестьянам, которое впоследствии было осмыслено в «Дубровском», казалось Пушкину естественным. Он не видел и не мог видеть в силу своих общественно-политических убеждений в крестьянах рабов. Как пишет знаменитый пушкинист П. Е. Щеголев, «если когда-либо Пушкин был „народником“, так это в Михайловском» [46] Щеголев П. Е. Пушкин и мужики. С. 53. . Б. Л. Модзалевский приводит один документ, который должен показать нам в полной мере степень пушкинского народничества во время его жительства на Псковщине. Это донесение секретного агента Бошняка, который был послан, чтобы составить представление о поведении Пушкина после декабрьского восстания 1825 года. Вот текст этого донесения:

«В Новоржеве от хозяина гостиницы Катосова узнал я, что на ярманке Святогорского Успенского монастыря Пушкин был в рубашке, подпоясан розовою лентою, в соломенной широкополой шляпе и с железною тростью в руке <���…>. Пробыв целый день в селе Жадрицах у отставного генерал-майора П. С. Пущина, в общих разговорах узнал я, что иногда видали Пушкина в русской рубашке и в широкополой соломенной шляпе; что Пушкин дружески обходился с крестьянами и брал за руку знакомых, здороваясь с ними; что иногда ездит верхом и, достигнув цели путешествия, приказывает человеку своему отпустить лошадь одну, говоря, что всякое животное имеет право на свободу <���…>. По прибытии моем в монастырскую слободу, при Святогорском монастыре состоящую, я остановился у богатейшего в оной крестьянина Столарева. На расспросы мои о Пушкине Столарев сказал мне, что Пушкин живет в 3½ верстах от монастыря, в селе Зуёве (Михайловском), где, кроме церкви и господского строения, нет ни церковнослужительских, ни крестьянских домов <���…>. Что Пушкин — отлично-добрый господин, который награждает деньгами за услуги даже собственных своих людей; ведет себя весьма просто и никого не обижает; ни с кем не знается и ведет жизнь весьма уединенную. Слышно о нем только от людей его, которые не могут нахвалиться своим барином» [47] Модзалевский Б. Л. Пушкин под тайным надзором. М., 1925. С. 22–28. .

Однако слава Пушкина-помещика не закрепилась в народе.

В год пушкинского столетнего юбилея, когда вышло множество книг, посвященных поэту, один из авторов откровенно писал: «…В Святогорском округе о Пушкине сохранилось понятие как о человеке добром и доступном. Это в первом поколении; а в последующее время местные крестьяне, указывая на могилу Пушкина, просто говорили, что, знать, какой-нибудь важный генерал похоронен, что ездят кланяться могиле знатные господа» [48] Васильев И. И. Следы пребывания А. С. Пушкина в Псковской губернии. СПб., 1899. С. 4. . На самом деле ситуация с народной памятью была гораздо более комичной и драматичной одновременно. В 1885 году во время путешествия по Псковской губернии великий князь Владимир Александрович посетил могилу А. С. Пушкина и отслужил на ней панихиду. Местные жители тут же стали поговаривать, что в Святогорском монастыре похоронен «свитский генерал Пушкин», бывший крестным отцом великого князя. Через несколько лет в слободе Таболенец (старое название села Пушкинские Горы) открыли богадельню и читальню имени Пушкина, но и это событие мало повлияло на крестьянское представление о поэте. На юбилейных торжествах в честь столетия со дня рождения Пушкина всем интересующимся раздавали бесплатно книжки с его стихами, но крестьяне разбирали их преимущественно «на цигарки». Это и понятно — зачем неграмотному человеку книга? Один из писателей того времени, А. И. Фаресов, принимавший участие в празднованиях, записал разговоры крестьян, которые он слышал в толпе: «Чистоту производят такую везде, что Боже мой!.. Для святого всё!.. Пучкин прозывался… Как же не святой, если винные лавки закрыли, чтобы было потише?» [49] Фаресов А. И. Александр Сергеевич Пушкин и чествование его памяти. СПб., 1899. С. 55.

Ходили также упорные слухи о «нетленной голове» погребенного в монастыре святого: «Пушкин заспорил с одним графом, что через сто лет разроют его могилу и найдут его голову целой. Сегодня эту нетленную голову и будут разрывать. Сам священник из Кронштадта приедет… Вот народ из деревень едет и идет встречать батюшку. Хочется поглядеть, как он будет вскрывать нетленные мощи Пушкина» [50] Фаресов А. И. Александр Сергеевич Пушкин и чествование его памяти. С. 56. . Услышав, что будут служить панихиду «по Пушкину», местные крестьяне стали произносить его фамилию искаженно, называя виновника торжества г-ном Попушкиным [51] Гаврилова Е. А. Пушкинские места псковской земли в 1837–1945 гг.: От дворянской усадьбы к государственному заповеднику. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук СПб., 2015. С. 84. . Как видим, воспоминания о «добром барине» долго в крестьянской массе не продержались, даже имя его было прочно забыто, и в начале XX века народ уже просто не понимал, кем и почему так интересуются приезжие господа из столиц. Всё это прежде всего, конечно, показывает, какова была пропасть между образованными слоями русского общества и огромным неграмотным крестьянским населением страны. Когда читаешь крестьянские соображения о господине Попушкине, становятся очевидными причины той трагедии, которая разыгралась в пушкинских местах в 1918 году.