Анна Сергеева-Клятис - Повседневная жизнь Пушкиногорья

В 1827 году, когда Пушкин был уже свободен в перемещениях и жил в Петербурге, его внутрисемейные отношения наблюдала А. П. Керн. Неизвестно, насколько глубоко она проникла в суть этих отношений, но в своих мемуарах она упоминает деталь, которую вряд ли могла придумать: «Мать его, Надежда Осиповна, горячо любившая детей своих, гордилась им и была очень рада и счастлива, когда он посещал их и оставался обедать. Она заманивала его к обеду печеным картофелем, до которого Пушкин был большой охотник» [364] Керн А. П. Воспоминания о Пушкине. С. 43. . Вероятно, стоит заключить, что с течением времени Надежда Осиповна стала относиться к старшему сыну с большей теплотой. В последние годы ее жизни Александр, а вовсе не любимый ею с детства Лев, взял на себя функции «гаранта семейной стабильности», разрешал запутанные материальные и хозяйственные проблемы, пытался поддерживать мир в семье, оплачивал долги отца и брата, помогал сестре. И это на фоне собственной неустроенности, год от году растущей семьи, крайне ограниченных ресурсов, финансовой и творческой несвободы, сложнейших отношений с государем и проч., и проч. Конечно, мать не могла не понимать и не ценить тех усилий, которые сын прилагал для облегчения существования родителей. Но окончательное сближение произошло в самые последние месяцы ее жизни.

С осени 1835 года Надежда Осиповна болела. В октябре Пушкин сообщал П. А. Осиповой: «Бедную мать мою я застал почти при смерти, она приехала из Павловска искать квартиру и вдруг почувствовала себя дурно у г-жи Княжниной, где остановилась. Раух и Спасский (врачи. — А. С.-К. ) потеряли всякую надежду» [365] Пушкин А. С. Письмо П. А. Осиповой, около (не позднее) 26 октября 1835 (№ 675) // Пушкин А. С. ПСС. Т. 10. С. 683 (пер. с фр.). . Однако Надежда Осиповна прожила еще полгода и, по свидетельству Евпраксии Николаевны Вульф (Вревской), как раз за это время сумела оценить своего старшего сына: «…Последний год ее жизни, когда она была больна несколько месяцев, Александр Сергеевич ухаживал за нею с такой нежностью и уделял ей от малого своего состояния с такой охотой, что она узнала свою несправедливость и просила у него прощения, сознаваясь, что она не умела его ценить. Он сам привез тело ее в Святогорский монастырь, где она похоронена. После похорон он был чрезвычайно расстроен и жаловался на судьбу, что она и тут его не пощадила, дав ему такое короткое время пользоваться нежностью материнскою, которой до того времени он не знал» [366] Баронесса Е. Н. Вревская // Семевский М. И. Прогулка в Тригорское: Биографические исследования и заметки о Пушкине. С. 203–204. . Конечно, этой беглой схемой не исчерпываются отношения Пушкина с матерью, но, думается, в ней все же сохранена необходимая достоверность.

Мать просила не хоронить ее в Петербурге, а отвезти в Святогорский монастырь, на кладбище, которое воспринималось как родовое — Ганнибалы жертвовали на монастырь значительные суммы и имущество и получили право захоронения у алтарной стены Успенского собора. О таком кладбище писал Пушкин вскоре после смерти Надежды Осиповны:

Для вывоза тела из Петербурга и доставки его в Святые Горы оформлялось множество документов, которые удалось собрать через полторы недели, к среде 8 апреля. По дороге запрещено было останавливаться на постоялых дворах — только у церквей. Пушкин ехал не один, его сопровождал из Петербурга А. Н. Вульф. Была весна, бездорожье, земля еще не просохла, ехали медленно, дорога заняла целых четыре дня. Обычный путь лежал через небольшую станцию на правом берегу реки Великой — Синек, где к услугам проезжающих всегда находились шесть лошадей. Здесь им предстояло переправиться на другой берег. Однако, видимо из-за ледохода или паводка, это представлялось опасным, да и дальше дорога шла по топкому берегу реки. Решили выбрать окольный путь, что вынуждало воспользоваться не почтовыми, а своими лошадьми. За «своими» послали в Голубóво, где жила Евпраксия Николаевна с мужем Борисом Александровичем Вревским. Гроб с телом Надежды Осиповны сначала повезли в Голубóво, что составляло крюк в 15 верст, а потом уже в Святогорский монастырь, куда траурный поезд прибыл ранним утром в воскресенье, называемое в восточной традиции Днем жен-мироносиц — православный «женский» праздник.

Из Михайловского были призваны дворовые копать могилу. В Успенском соборе отслужили панихиду и Надежду Осиповну похоронили. Пушкин ночевал в опустевшем, постаревшем доме, хранившем отпечаток его прежней жизни. И, вероятно, решился привести в исполнение свои намерения, которые обрисовались за несколько лет до этого. Или пережил в пустом доме отчаянный приступ одиночества, и мысль быть похороненным когда-нибудь рядом с матерью согрела его душу; или печальные размышления о краткости жизни и близости собственной кончины растревожили его, как семь лет назад, когда были написаны эти горькие строки:

Повинуясь этому внутреннему призыву, он вернулся в монастырь и внес в монастырскую казну деньги, закрепив за собой соседний с материнской могилой участок земли. В книге прихода и расхода монастырских сумм на 1836 год было записано: «Получено от г-на Пушкина за место на кладбище 10 рублей. Сделан г-ном Пушкиным обители вклад — шандал бронзовый с малахитом и икона Богородицы — пядичная [367] Пядь — расстояние между растянутыми указательным и большим пальцами, обычно равнялась 17,78 см. Иконописцы на своем профессиональном языке часто называли иконы по размерам досок. , в серебряном окладе с жемчугом» [368] Приют, сияньем муз одетый. М., 1979. С. 332. . С этого момента, собственно, судьба повернулась так, что жизнь и смерть стихотворца А. С. Пушкина не просто вошли в историю Святогорского монастыря, но коренным образом изменили ее.