Джон Лоусон - Теория и практика создания пьесы и киносценария

Нарастание действия в пьесе «Детский час» гораздо живее его завершения. Но слабость кульминации отражается на каждом эпизоде пьесы. Сцены между двумя женщинами и доктором Кардином в первом акте задуманы для того, чтобы показать ревность Марты, ее извращенное чувство к Кэрин. Но мысль эта воплощается неудачно, сцены искусственны и пассивны, потому что лишены внутреннего смысла. Отношения между Мартой и Кэрин нежизненны, потому что не развиваются; они могут повести только к поражению.

Слухи, распущенные истеричной девчонкой, составляют основу отдельной (и более сильной) сюжетной линии. Девочка, Мэри Тилфорд, ненавидит обеих учительниц. В отместку за то, что ее наказали, она убегает к своей бабушке. Не желая возвращаться в школу, она начинает рассказывать небылицы об учительницах. Они пытаются опровергнуть ее выдумки, но им никто не верит. Во всех описанных событиях прежде всего бросается в глаза, что все происходит слишком просто. Некоторые критики уже задавали вопрос — возможно ли, чтобы бабушка и все остальные так быстро поверили девочке. Вполне вероятно, что наговоры ребенка могут погубить двух людей. Однако здесь ситуация кажетсянам неправдоподобной, потому что лишена подлинного социального фона. Это явствует из неподготовленного самоубийства в конце. Основное действие лишено соответствующего сжатия и расширения. Без социального фона мы не можем узнать, какое впечатление произвела клевета девочки на местное общество, нам неизвестны условия жизни этого общества, мы не знаем, какими путями распространялась сплетня и почему ей верили. Поэтому и ее психологическое воздействие на обеих женщин кажется неясным. Оно считается само собой разумеющимся и никак драматически не воплощено.

Как повлияло бы на построение пьесы «Детский час» перенесение признания Марты из третьего акта в первый? Это позволило бы объединить развитие психологического и социального конфликта; обе линии действия усилились бы. Признание носило бы характер решения (без этого единственным решением, определяющим ход действия, оказывается проявление воли ребенка, убежавшего из школы). Решение, принимаемое обеими героинями, сделало бы экспозицию более ясной; оно увеличило бы возможности действия; конфликт воли, порожденный признанием, непосредственно привел бы к борьбе против клеветы. Внутреннее напряжение, созданное признанием, мешало бы им опровергнуть выдумки девочки, придало бы психологический вес рассказанной ею истории и заметно увеличило бы ее правдоподобность. Это предположение основано на принципе единства в свете кульминации: если самоубийство Марты правильно выбрано для кульминации, экспозиция должна быть прямо связана с этим событием, и все части действия должны объединяться основным действием. Таким образом, личная драма Марты была бы драматизирована и вплетена в ткань действия. Для достижения этого ее признание должно быть вступлением, а не заключением.

Нарастание действия в пьесе «Детский час» показывает, как опасно использовать линию причин и следствий настолько простую, что она начинает казаться невероятной. Косвенные причины, более глубокий смысл отсутствуют — этот более глубокий смысл остается скрытым (и так хорошо скрытым, что его невозможно обнаружить) и в заключительной сцене.

Несмотря на это, пьеса обладает значительным динамическим развитием. Убежденность, с которой писательница рассказывает эту историю, приводит ее непосредственно (без серьезных приготовлений, но с большим эмоциональным эффектом) к обязательной сцене: миссис Тилфорд возмущена рассказом внучки. Она звонит родителям всех учеников, советуя им забрать своих детей из школы. Марта и Кэрин приходят требовать объяснений. Они настаивают на очной ставке с девочкой. Миссис Тилфорд сначала отказывает им. (В этом месте кажется, что автор колебался, стараясь построить эпизод более крепко.) Когда они продолжают настаивать, миссис Тилфорд говорит, что как честный человек она не может им отказать. Невольно кажется, что честность автора также вынуждает его (несколько против воли) взяться за обязательную сцену. Движение по направлению к обязательной сцене слишком упрощено, но действенно, потому что показывает, как разумная воля ребенка устанавливает цель и стремится к ее осуществлению; второй акт развивается благодаря изображению ряда разрывов между возможными и фактическими результатами решения ребенка. Наши ожидания концентрируются на обязательной сцене, в которой, по нашим предположениям, воплощаются максимальные возможности.

Но автор не может показать нам никакого рационального результата этого, события, потому что ему не удалось создать рациональное изображение социальной необходимости, на фоне которой происходит пьеса. Последний акт приводит нас к давно знакомой картине невротической тщетности усилий перед лицом неумолимой судьбы, которую нельзя ни понять, ни одолеть. Невольно вспоминаются строки из пьесы Шервуда «Окаменелый лес»: природа «мстит с помощью непонятных орудий, которые зовутся неврозами. Она обдуманно расшатывает нервы человечества». Психологическое состояние действующих лиц в заключительных сценах пьесы «Детский час» и в особенности признание Марты основаны на признании «расшатывания нервов» неизбежной участью человека.

В пьесе нет никаких примет времени и места. Отношение к сексуальным извращениям меняется в зависимости от места и различных социальных условий. У нас нет никаких сведений о них. О прошлом действующих лиц мы узнаем очень немного, и даже это немногое не получает драматического воплощения. Это особенно верно в отношении истеричной девочки. Образ маленькой девочки, снедаемой злобой и ненавистью, запоминался бы, если бы мы знали, почему она стала такой. Не имея этих сведений, мы вынуждены сделать вывод, что она тоже жертва рока, что она родилась злой и умрет злой.

Но подробно показанная деятельность персонажей, особенно в первых двух актах, говорит о том, что автор не удовлетворен таким негативным взглядом на жизнь. Пьеса в целом статична, но в отдельных сценах есть движение. Писательница пытается отыскать во взаимоотношениях Марты и Кэрин какой-то смысл, какое-то развитие. Она хочет, чтобы с ее персонажами что-то случалось; она хочет, чтобы они что-то узнавали и как-то изменялись. Но это ей не удается: ее неудача беспощадно вскрывается в кульминации. Однако эта же неудача доказывает, что Лилиан Хеллман — многообещающий драматург.

На примере пьесы «Детский час» видно, как важно тщательно анализировать связь между обязательной сценой и кульминацией. Основное действие служит критерием единства пьесы; необходимы и динамическое развитие действия, и возбуждение напряженного ожидания у зрителя; но сосредоточение интереса на ожидаемом событии не может заменить тематическую ясность, которая создает единство пьесы.