Мартин Пачнер - От литеры до литературы [Как письменное слово формирует мир, личности, историю]

Важнейшим из всех текстов, связанных с именем Франклина, остается Декларация независимости, которая чем дальше, тем явственнее выдвигалась на позицию основополагающего документа укрепляющейся, поднимающейся нации. Во время Англо-американской войны 1812–1814 гг. власти сочли, что оригиналу документа, находившемуся в Вашингтоне, грозит опасность, и вывезли его незадолго до того, как англичане сожгли город в 1814 г. В период Второй мировой войны были приняты еще более серьезные меры предосторожности: Декларацию отправили в Форт-Нокс, в штате Кентукки. Находясь в самом безопасном из хранилищ, среди золотых запасов Соединенных Штатов, исписанный от руки лист пергамента обрел статус священного текста. К тому времени Декларация стала вдохновлять на провозглашение независимости и другие народы и страны, в том числе Гаити [534] Armitage D. The Declaration of Independence: A Global History. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2007. . Декларация наряду с Конституцией породила и собственную форму текстуального фундаментализма, согласно которой Соединенные Штаты с момента провозглашения и впредь обязаны жить по букве оригинала, не допуская никаких иных трактовок текстов.

Жизнь Франклина была настолько тесно связана с печатью во всех ее формах, что и жизнь свою он рассматривал через призму печати – или даже как собственно печать. Еще в юности он написал юмористическую автоэпитафию:

Шутливо упоминая богоподобного автора и загробную жизнь (в которую не верил), Франклин описал свою жизнь с точки зрения типографа. Его жизнь и в самом деле была исправлена и скорректирована – не божественной силой, а поколениями биографов, которые превратили его в одного из самых почитаемых отцов-основателей. Но, может быть, нам следует уважать его желание и помнить о нем прежде всего как о человеке, который использовал силу печати в борьбе за независимость – и был не просто печатником-республиканцем, как сам любил называть себя, а печатником Республики ученых.

24 мая 1823 г. вдохновенный поэт Иоганн Петер Эккерман собрался с духом и послал рукопись под названием «Заметки о поэзии со ссылками на пример Гёте» прославленному писателю лично [536] Благодарю Питера Дж. Бургарда за помощь при работе над этой главой. Приведенные ниже биографические данные основаны на автобиографии Эккермана: Eckermann J. P. Gespräche mit Goethe in den letzten Jahren seines Lebens. Vol. 1 and 2. Leipzig: Brockhaus, 1837 ( Эккерман И. П. Разговоры с Гёте в последние годы его жизни / Пер. Н. Ман. М., 1986. С. 46–62). . Эккерману было тридцать лет, и до недавних пор никто не мог бы предположить, что он когда-либо станет литературным критиком. Он вырос в самой жалкой бедности. «Главным источником существования всей семьи была корова; она не только ежедневно давала нам молоко, но мы… даже время от времени умудрялись продавать немного молока» [537] Здесь и далее цит. по: Эккерман И. П. Разговоры с Гёте в последние годы его жизни / Пер. с нем. Н. Ман. М.: Художественная литература, 1986. , – писал он позднее [538] Eckermann J. P. Gespräche mit Goethe. . Но Эккерман стремился выбиться в люди и преуспел в этом. Он не только научился читать и писать, но и, заручившись поддержкой одного из судейских чиновников, получил мелкую чиновничью должность в родном городе Винзене. После непродолжительной солдатской службы (во время войны против Наполеона) он продолжил образование, изучал частным образом латинский и греческий языки, даже начал, уже под тридцать лет, изучать право в Геттингенском университете. Перед ним открывались прекрасные перспективы.

Но этот весьма организованный и целеустремленный в целом человек так и не смог заставить себя сосредоточиться на правоведении, все больше склонялся к литературе и вместо учебы писал стихи, пьесу, литературно-критические статьи. Однажды кто-то из друзей посоветовал ему прочесть Гёте – и Эккерман забыл обо всем. Он забросил юриспруденцию, написал книгу о своем новом кумире и отослал ее семидесятитрехлетнему Гёте, действительному тайному советнику и министру Великого герцогства Саксен-Веймарского и Эйзенахского в Восточной Германии, пребывавшему тогда на вершине славы. (В 1850 г., всего через восемнадцать лет после смерти Гёте, Ральф Уолдо Эмерсон включит его в число шестерых «представителей человечества» как писателя – наряду с философом Платоном, мистиком Сведенборгом, скептиком Монтенем, поэтом Шекспиром и Наполеоном, человеком мира сего.) [539] Emerson R. W. Representative Men: Seven Lectures, with an introduction by Andrew Delbanco. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1996.

Отослав рукопись, Эккерман на следующий день отправился в дорогу. О почтовой карете не могло быть и речи: путешественник был слишком беден для этого. Поэтому он поступил, как обычно, – пошел пешком. В жаркий день 25 мая он отправился в путь вдоль реки Верры и, нигде не задерживаясь, достиг через неделю места назначения.

По прибытии в Веймар Эккерман передал письмо для Гёте и получил от мэтра приглашение посетить его. Он явился в просторный, протянувшийся вдоль улицы дом с множеством комнат, порой смахивающих на лабиринт. В доме имелись большая и малая гостиные, столовая и комната для бесед. К кабинету Гёте примыкали библиотека и музыкальная гостиная. Один зал Гёте отводил для собрания статуй и бюстов, другой – для коллекции монет, третий – для ископаемых. Слуга проводил Эккермана на второй этаж, провел через несколько комнат и доложил о прибытии гостя. Гёте любезно пригласил Эккермана присесть и обрадовал его словами: «Все утро я читал вашу работу». Он похвалил труд гостя и пообещал помочь с его публикацией, а также выразил надежду, что Эккерман еще некоторое время пробудет в Веймаре.

Почему Гёте был настолько приветлив с ним? К рукописи Эккерман приложил еще и письмо, в котором упоминал о своем опыте работы секретарем. Он искал работу, а престарелому Гёте требовался личный помощник. Эккерман с радостью согласился на эту роль. Гёте прожил еще девять лет; за это время Эккерман побывал в его доме более тысячи раз. Он помогал писателю с публикацией его трудов, подбирал нужную литературу и анализировал какие-то вопросы – и все это бесплатно.

Эккерман также начал записывать свои беседы с Гёте – на первых порах для собственной памяти, но со временем осознав, что эти сведения могут иметь большую ценность для общества. Инстинктивно он поступил точно так же, как и слушатели великих учителей за много веков до нашей эры, которые записывали речи своих наставников и публиковали их от своего имени [540] David Damrosh в книге What Is World Literature? (Princeton: Princeton University Press, 2003) рассказал о том, каким образом эккермановские «Разговоры с Гёте» (так первоначально называлась эта книга) постепенно превращались в «Разговоры с Эккерманом» с выходом Гёте на позицию автора. . Для Гёте Эккерман был и Платоном, и главным евангелистом.