Мартин Пачнер - От литеры до литературы [Как письменное слово формирует мир, личности, историю]

Эпатажное представление в цюрихском кабаре «Вольтер», месте рождения дадаизма. 1916 г. Оригинал картины Марселя Янко утрачен, но фотография сохранилась

После того как ушли из жизни Маркс и Энгельс, «Манифест» нашел сторонников и последователей не только среди профессиональных революционеров, таких как Ленин, но и среди художников. Неординарная сила этого текста, сочетающего великую историю с призывом к действию, импонировала художникам, которые стремились изменить лицо искусства. Сначала нерешительно, потом все смелее в Европе стали появляться художественные манифесты; это увлечение началось течениями натурализма и символизма, на смену которым пришли футуризм и дадаизм. Каждый раз малочисленные группы художников, зачастую возглавляемые какой-то харизматичной личностью, осуждали все традиционное искусство от имени неопределенного на тот момент будущего. Реалистическая живопись, традиционная литература – все это должно было закончиться. Неясным оставалось, что шло им на смену. Случалось, что художники выпускали манифесты, объявляющие о рождении нового направления, даже раньше, чем в его рамках создавались какие-то произведения, – как будто сочинение манифестов стало важнее действительного создания произведений искусства. Когда же идеологи новых направлений возвращались к художественному творчеству, их работы походили на их же манифесты пронзительным тоном, агрессивным отношением к аудитории и нескрываемым тщеславием [593] Puchner , Poetry of the Revolution. P. 89ff. .

Лавина художественных манифестов и массового зарождения течений, связанных с ними, разразилась задолго до Первой мировой войны; но именно в эту страшную эпоху они обрели громкий голос и авторитет, поскольку ясно формулировали всеобщее ощущение того, что европейская культура рвется по швам. Понятно, что искусство XIX в. не могло воздать должное механизированной бойне траншейной войны. Из всех новых авангардистских групп лучше всего поняли ее явную бесцельность и нелепость дадаисты, обосновавшиеся в своем кабаре «Вольтер» в старом центре Цюриха. Маркс был далеко не чужд культуре – его письма полны цитат, особенно из Шекспира, – но меньше всего думал о вдохновляющем революционном искусстве. Да и вряд ли он, с его относительно консервативным вкусом, принял бы такое искусство.

У Ленина, вероятно, тоже нашлось бы что возразить, но он не имел понятия, что побочное дитя «Манифеста Коммунистической партии» обосновалось прямо через дорогу от квартиры, которую он снимал. Он был слишком сосредоточен на анализе хода войны и ее воздействия на Россию, где обстановка накалялась. К февралю 1917 г. количество забастовок и демонстраций стремительно нарастало, полицейские и солдаты присоединялись к демонстрантам вместо того, чтобы арестовать их. Царь отрекся от престола в пользу своего брата, а тот благоразумно отказался от этой чести. Россия осталась без повелителя [594] Fitzpatrick Sh. The Russian Revolution, 2 nd edition. N. Y.: Oxford University Press, 1994. P. 45. . Было сформировано Временное правительство, а рабочие и солдаты в это время создавали свои органы власти, которые назвали Советами, и избирали представителей для формирования нового парламента. Ленин понял, что пришло время действовать. Германия была в состоянии войны с Россией, но немецкие власти позволили Ленину пересечь свою территорию, и он через Финляндию въехал в революционную Россию.

Ленин прибыл в Петроград (ныне Санкт-Петербург) с планом, который на первый взгляд казался совершенно нереалистичным. Вместо того чтобы войти в союз с другими демократическими и революционными группами, он решил сосредоточиться исключительно на рабочем классе. Рабочий класс, или пролетариат, как называли его в «Манифесте Коммунистической партии», был единственной действительно революционной группой в России, а от его лица могла действовать только Коммунистическая партия.

Этот дерзкий план, заставивший Ленина порвать со многими из естественных вроде бы союзников, базировался на подходе к мировой истории в духе «Манифеста Коммунистической партии». Маркс и Энгельс дали определение буржуазии – класса, владеющего средствами промышленного производства – как революционной силы, способной вырвать власть у феодальных монархий. Но «Манифест Коммунистической партии» далее предсказывал, что история будет двигаться от буржуазной революции к следующей, которую совершит пролетариат, высший представитель этого этапа истории.

Ленин выступает перед войсками Всевобуча (курсантами военного резерва) на Красной площади в Москве через два года после революции

Обедневшему в результате индустриализации, полностью зависящему от владельцев производства пролетариату предстояло восстать против угнетателей. Такое изложение будущей истории вдохновляло Ленина и его товарищей, а теперь наделило их решимостью выдвинуть лозунг «диктатуры пролетариата». Выйдя из поезда на петроградском Финляндском вокзале в апреле 1917 г., Ленин немедленно взялся за претворение этого сюжета в реальность. Он создал партию, способную не только совершить переворот, но и победить в битве идей. Для этой цели был возобновлен выпуск газеты «Правда», где пропагандировался взгляд на историю в духе Маркса и Энгельса.

При подготовке пролетарской революции Ленин и его товарищи получили неожиданную помощь от поклонников «Манифеста» из среды деятелей искусства. Лихорадка манифестов, затронувшая и цюрихских дадаистов, дошла до России, где различные группы писателей, художников и артистов наперебой публиковали манифесты от имени революции искусства. Пребывая в Цюрихе, Ленин не обратил никакого внимания на дадаистов, зато теперь взял на заметку их соратников в России: художественные манифесты накаляли революционную атмосферу в Петрограде и Москве [595] Ibid. P. 85. . Две стороны движения манифестаций вели себя как два электрических провода, один из которых был подключен к полюсу политики, а другой – искусства; соприкоснувшись, они выдали яркую вспышку революционных искр. (Так же получилось при встрече французского сюрреалиста Андре Бретона и революционера из России Льва Троцкого, которые совместно составили манифест «За свободное революционное искусство») [596] Манифест был написан в 1938 г. и опубликован от имени Анри Бретона и Диего Риверы. . Как бы то ни было, Ленин и его единомышленники сумели использовать политический хаос, воцарившийся между Февральским и Октябрьским переворотами 1917 г., себе во благо. Когда выяснилось, что переворот, совершенный правыми политическими силами, привел к неудовлетворительному результату [597] Ferro M. October 1917: A Social History of the Russian Revolution, trans. by Norman Stone. L.: Routledge, 1980. P. 174ff. , они решили взять власть в свои руки, в чем и преуспели. Революция достигла кульминации, внезапно поставив во главе государства Ленина и его партию. Впервые в истории партия, представляющая неимущий рабочий класс, управляла целой страной.