Александр Севастьянов - Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Гегель не случайно писал когда-то о неодолимости нового. Нового, не старого!

Мы должны подготовить почву для строительства этого нового: не для бывшего, душившего нас имперского устройства, а для никогда ещё не существовавшего Русского национального государства [39] Подробнее в моей статье: Русское национальное государство: «рай для своих» или «лавка смешных ужасов»? Критика критики национализма. — «Политический класс» № 4, 2008 и в книге «Русский национализм: его друзья и враги» (М.: «Русская Правда», 2008). .

При этом де-факто Россия как была, так и останется империей в силу своей географии, ибо включает в себя многие национальные анклавы, расставаться с которыми никто не собирается. Задача лишь в том, чтобы покончить с противоестественным антирусским характером этой империи, доставшимся нам в наследство от царской России и СССР, и перейти к унитарному Русскому национальному государству, предоставив коренным народам (но не меньшинствам!) нашей страны жёсткое равноправие с русскими: ни больше, ни меньше.

На нашем историческом пути нам приходилось «стоять» за родимую землю, за святую веру, за царя и Отечество, за власть Советов, за коммунизм, за Родину, за Сталина, за интернациональный долг, за территориальную целостность и конституционный порядок… Не приходилось только за самих себя, за русских. Святых и родимых.

Не пора ли?!

Мечты о России, отразившиеся в книге «Русская доктрина», пугают меня тем, что в них сквозит неприкрытая нелюбовь и недоверие к подлинной, исторической России, к подлинному русскому народу — на фоне пылкой влюблённости в Россию мечтаемую, в русский народ придуманный (сверхнациональный). По сути дела, русофобская книжка-то, опасная. Отрицающая нас, какие мы есть, ради несбыточных нас, какими мы должны бы быть…

Возьмём хоть вот этакий красивенький пассаж из писаний смыслократов: в процессе-де «самозащиты Россия может создать — обязательно создаст — свою жемчужину, которая единственная представляет ценность для небесного купца» (20).

Удивительно это упрямое и ничем рациональным не объяснимое стремление доктринёров-смыслократов вынести вопрос о ценности России за пределы самой России! Идея нашей самоценности, самодостаточности даже в голову им, похоже, не приходит. Похоже, что забота русская о самих себе, о своём племени, кажется им чуть ли не преступной и настойчиво требует каких-то оправданий. И вот Россия у них становится предназначенной то для всего человечества, для всего мира, то — для других народов самой же России, а то, оказывается, — для небесного купца… Только не для самой себя, не для русских!

Почему же мы должны жертвовать собой, своими близкими, своим родным народом с его вполне земным благополучием, долголетием и многодетностью ради каких-то внеположных нам объектов?! Жертвуйте собой сами, господа, если так приспичило, но приватно, пожалуйста. А нами жертвовать — не надо. Нет у нас ни малейшего желания принести себя ни на алтарь человечества, ни на какой другой…

Но авторы настойчиво дают нам понять, что они лучше знают, в чём наше благо, ибо соотносят его с промыслом Божьим (надо думать, открытым им во всех деталях). Настолько, что считают приемлемым для будущей конституции России позаимствовать преамбулу из проекта Ивана Ильина, начинающуюся весьма одиозно: «В порядке Божьего изволения возникшее, Божьим промыслом в веках ведóмое, Российское государство утверждается…» и т. д. «Это очень удобная исходная посылка» , — восхищаются они, заставляя вспомнить слова Ломоносова о том, что «нездраво рассудителен тот астроном, иже хощет циркулем вымерить промысел Божий» … Но наши доктринёры, похоже, уже всё вымерили, вызнали и вот теперь нам объясняют наши вселенские цели и задачи. Все свои широковещательные заявления о благе человечества и нашем долге нести ему ценности православия, о счастье всех народов России в лоне обязательной русскости, о необходимости теократии и т. д. и т. п. авторы доктрины непременно связывают с волей Божьей и тому подобными прекрасными, но совершенно не верифицируемыми вещами. В результате появляются просто провалы смысла. Вот пара примеров.

«В персоналистической трактовке граждане воспринимают свою общность как органическую — они суть члены тела, его органы. Эта символика восходит к церковному пониманию "народа Божия" (евреев? — А.С.) как причастного к Телу Христову, входящего в него наподобие клеток и членов. В таком понимании взаимоотношения с иноплеменниками выстраиваются на почве ассимиляции — обращения в свою веру. При этом… это может быть обращение не только в религиозную, но и в "светскую веру", принятие светского, имперского "символа веры". Таким образом, империя раскрывает объятия не только для иноплеменников, но и для иноверцев» (40).

Мечты, мечты… Антинаучно, нелепо и политически вредно. Так и видишь, как сотни тысяч татар или якутов «персоналистически трактуют» свою общность с русскими и Россией, определяя, кому какая часть тела достанется во олицетворение.

Или вот: «Христианам завещан образ власти “по чину Мелхиседека”» (41), — утверждают доктринёры. Разумных аргументов, как обычно, нет. Боюсь, однако, что для 99,9 % русских православных людей подобный образ власти есть тайна за семью печатями, а про Мелхиседека они просто ничего не знают. Но пусть они, незнающие, всё же обязаны чем-то этому герою. А как быть с русскими нехристианами, коих немало? Ведь для них эта формула — просто пустой звук. А для чеченцев, татар, башкир, бурят, калмыков и прочих мусульман или буддистов этот звук, быть может, не столь пуст, сколь враждебен. Почему они должны ориентироваться на какого-то Мелхиседека? Для евреев он, быть может, и приемлем, это, всё же, их персонаж. Подозреваю, что не без участия еврейских авторов писались и соответствующие страницы РД. Но не евреев же, в самом деле, нам слушать в таком важном вопросе, как характер русской власти?!

Здесь уместно сделать одно принципиальное замечание.

Телеология в принципе неуместна для уважающего себя и свою науку историка и неприлична для историософа. Мы можем судить о причинах явления, но не должны пускаться в рассуждения о его целях. Такие рассуждения будут неизбежно пусты и вредны. Они лишь поведут нас от заблуждения к заблуждению, пока все не свалимся в яму.

Беда в том, что смыслократы, когда они не завираются в мечтах, а твёрдо следуют исторической правде, тут же начинают косить себя же по ногам. Чего стоит, например, такое откровение: «Когда сегодня удивляются, почему Русь не пережила подъёма, аналогичного Ренессансу и Эпохе географических открытий, забывают, что Русь переживала в этот момент свой подъём и вложила в монастыри столь же огромные средства, что Запад вложил в океанское мореплавание. Пока Запад осваивал Новый Свет, русские осваивали Небесный Иерусалим» (85).