Константин Душенко - История знаменитых цитат

К тому времени выражения «штурмующие небо» и «штурмовать небо» (den Himmel stürmen) были известны в Германии не менее двух веков. Первоначально имелись в виду титаны, пытавшиеся, согласно греческой мифологии, овладеть Олимпом – обиталищем богов; кончилось это тем, что бог Кронос сбросил их в Тартар.

Оборот «штурмовать небо» восходит к Гомеру, у которого юные великаны От и Эфиальт, сыновья Посейдона, грозятся «приступом небо взять» («Одиссея», XI; перевод В. Жуковского).

Затем эти обороты обрели переносный смысл; в современных немецко-русских словарях «Himmelsstürmer’ переводится как «идеалист’.

Генрих Гейне, отталкиваясь от выражения «штурмовать небо», создает грандиозную метафору:

Иммануил Кант (…) штурмовал небо, он перебил весь гарнизон, сам верховный владыка небес, не будучи доказан, плавает в своей крови; нет больше ни всеобъемлющего милосердия, ни отеческой любви, ни потустороннего воздаяния за посюстороннюю помощь, бессмертие души лежит при последнем издыхании – тут стоны, там храпение – и старый Лампе [слуга Канта. – К.Д.] в качестве удрученного зрителя стоит рядом, с зонтом под мышкой, и холодный пот и слезы струятся по его лицу. Тогда Иммануил Кант разжалобился и показал, что он не только великий философ, но и добрый человек; и он задумывается и полудобродушно-полуиронически говорит: «Старому Лампе нужен Бог, иначе бедняк не будет счастлив, – а человек должен быть счастлив на земле – так говорит практический разум, – так уж и быть – ну, пусть практический разум дает поруку в бытии Божьем».

В публицистике эпохи революции 1848 года и более поздней «штурмующими небо» называли революционеров. В одном из сатирических стихотворений 1849 года «Himmelsstürmern’ упомянуты вместе с «демагогами, якобинцами» и «молодыми гегельянцами».

К нам оборот «штурмовать небо» попал из немецкого языка. Во французском иначе: «prendre le ciel d’assaut» – «брать небо приступом», причем это выражение не было широко распространенным.

Во время Крымской войны, 5 декабря 1854 года, командующий русскими войсками князь Михаил Горчаков писал адмиралу А. С. Меньшикову:

…В последний раз вы мне писали, что генерал Липранди всегда и всюду на своем пути видит затруднения. Правда, он совсем не русский человек. Но что такое наши генералы: призовите одного из них и решительно прикажите ему штурмовать небо; он ответит «слушаю», передаст этот приказ своим подчиненным, сам уляжется в постель, а войска не овладеют и кротовой норкой.

После поражения Первой русской революции Ленин говорил:

О, как насмехались бы тогда [в 1871 г.] над Марксом наши нынешние «реальные» мудрецы из марксистов, разносящие в России 1906–1907 гг. революционную романтику! Как издевались бы люди над материалистом, экономистом , врагом утопий, который преклоняется перед «попыткой» штурмовать небо !

Рабочий класс России доказал уже раз и докажет еще не раз, что он способен «штурмовать небо».

Благодаря Ленину в Советской России этот оборот получил значение лозунга. V съезд комсомола (11–17 октября 1922 г.) направил «Привет Ильичу», заканчивавшийся словами:

Комсомольская Россия будет всегда готова по Вашему призыву «штурмовать небо»!

Варлам Шаламов вспоминал о 1920-х годах:

«Таких, как я, опоздавших к штурму неба, в Москве было немало. (…)

В вузы поступали тогда не потому, что искали образование, специальность, профессию, но потому, что именно в вузах штурмующие небо могли найти самую ближнюю, самую подходящую площадку для прыжка в космос. Штурмовали небо именно в вузах, [там] была сосредоточена лучшая часть общества. (…) Именно здесь (…) велись споры о будущем, намечались какие-то еще не уверенные, но явно реальные планы мировой революции». (Мемуарный набросок «Штурм неба».)

Позднее этот оборот стал применяться к летчикам, а в 1960-е – к космонавтам.

Художник-декоратор Эжен Потье был анархистом, поклонником Прудона и участником Парижской коммуны. В последние дни Коммуны он сражался на баррикадах, потом, спасаясь от смертной казни, бежал в Америку. В 1880 году объявили амнистию. Потье, наполовину парализованный, вернулся на родину, а семь лет спустя, уже на краю могилы, опубликовал сборник «Революционные песни». Одной из этих песен был «Интернационал». Считается, что написан он в июне 1871 года, когда Потье скрывался в подполье, хотя текст, опубликованный в 1887 году, сильно отличался от первоначального.

«Интернационал» написан на мелодию «Марсельезы». Так он первоначально и пелся (желающие могут проверить: пролетарский гимн точно ложится на мотив национального гимна Франции).

Летом 1888 года мэр города Лилль, социалист Гюстав Делори, предложил Пьеру Дегейтеру, руководителю хорового кружка «Рабочая лира», написать для песни Потье новую музыку. 23 июля, на празднике газетчиков в Лилле, хор «Рабочей лиры» впервые исполнил «Интернационал» на известную нам мелодию.

Песня была принята всеми левыми, от анархо-коммунистов до социал-демократов. Она стала гимном II Интернационала, а затем – Советской России, впрочем, официально не утвержденным вплоть до 1944 года, когда на смену международному гимну пришел державно-патриотический «Союз нерушимый…».

В тексте Потье шесть строф, но во всем мире поются обычно лишь две первые и последняя. За пятую строфу во Франции некогда сажали в тюрьму:

В Стране Советов была немыслима такая хула на предписанный сверху героизм. Советские люди пели совершенно другое:

Русский перевод «Интернационала» появился в 1902 году в закордонном социал-демократическом журнале «Жизнь». С 1925 года автором перевода считается большевик Аркадий Коц, хотя документальных свидетельств этому нет.

Хорошо знакомая нам строка «Весь мир насилья мы разрушим» появилась позже, в 1906 году, вместо первоначальной «Весь мир насилья мы разроем ». Новый вариант звучал естественнее, но рифма «разроем – построим» пропала. У самого же Потье нет ни слова «разрушим», ни слова «разроем», ни «мира насилья». У него сказано: «Из прошлого сделаем чистый лист».

Первая строка припева первоначально пелась: «Это будет последний и решительный бой». При известии о взятии Зимнего в октябре 1917-го, если верить Маяковскому,