Константин Душенко - История знаменитых цитат

СГАНАРЕЛЬ. Увы, это невозможно. Я могу разве что из особого уважения сделать вас глухим.

Третью строку «Эпиграммы» можно понимать двояко: «Я научила женщин писать стихи» либо «Я научила женщин выражать свои чувства». В контексте четверостишия явно подразумевается первое значение.

А вот Арсений Тарковский, похоже, имел в виду оба значения, когда, процитировав строку «Я научила женщин говорить…», заметил:

«Место было пусто с тех пор, как перестала существовать Сапфо». («Заметки к пятидесятилетию “Четок” Анны Ахматовой», 1964; опубл. в 1992 г.)

Эта оценка характерна для 1960-х годов. Ныне она кажется вовсе не очевидной; достаточно вспомнить об Эмилии Дикинсон (1830–1886) – самом читаемом в нашем веке американском поэте.

Эта фраза обычно приписывается Шарлю Морису де Талейрану (1754–1838), само имя которого стало почти что синонимом слова «дипломат». Талейран возглавлял Министерство иностранных дел Франции при Директории, Наполеоне (1797–1807) и при Бурбонах (1814–1815), а при «короле-гражданине» Луи-Филиппе занимал должность посла в Лондоне (1830–1834).

Генрих Гейне приписывал эту фразу министру полиции Жозефу Фуше, добавив, что дураки «говорят много слов, дабы скрыть, что у них вовсе нет мыслей». («Идеи. Книга Le Grand» (1826), XV; перевод Н. Касаткиной.)

В «Мемуарах» экс-якобинца Бертрана Барера, опубликованных посмертно (1842), рассказан такой эпизод: в конце февраля 1808 года испанский посол Эухенио Искьердо напомнил Талейрану, что Наполеон обещал испанскому королю Карлу IV не требовать его отречения от престола. Талейран будто бы ответил:

– Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли. (La parol a été donné a l’homme pour déguiser sa penseé.)

Это «перевернутая» цитата из Мольера: «Язык дан человеку, чтобы выражать свои мысли» («Брак поневоле» (1664), сцена 6). Вскоре Карл IV был фактически арестован французами и подписал отречение. В историю, рассказанную Барером, трудно поверить – хотя бы потому, что Талейран выставлен здесь весьма неискусным дипломатом.

Автором фразы называли также журналиста Шарля Жана Ареля (Harel), который в 1814–1815 гг. сотрудничал в сатирическом журнале «Желтый карлик» («Le Nain jaune»). 8 дней спустя после смерти Ареля, 24 августа 1846 года, в парижской газете «Siècle» появилась статья Шарля де Фьенна. Фьенн, со слов Ареля, утверждал, что знаменитое изречение впервые появилось в «Желтом карлике» и принадлежит Арелю.

Эта версия принята в «Моих воспоминаниях» Дюма-отца (1852–1865), а также в авторитетном справочнике Эдуара Фернье «Остроумие в истории» («L’Esprit dans l’Histoire», 1867). Журнал «Le Nain jaune» доступен в Сети, однако «талейрановского» изречения в нем, по-видимому, не было.

Своему внебрачному сыну, графу Шарлю Жозефу де Флао, Талейран писал: «Во время всех смут политики желают одного, а народу говорят совсем другое». (Е. de Waresquiel, «Talleyrand, le prince immobile», 2003; цитирую по книге: Дельфина де Жирарден, «Парижские письма» (2009); перевод В. Мильчиной.)

Уже Плутарх заметил, что «софисты (…) пользуются словами, чтобы скрыть свои мысли» («Об умении слушать», 7).

Роберт Саут, священник при английском дворе, в проповеди, прочитанной в Вестминстерском аббатстве 30 апреля 1676 года, говорил:

– Речь дана простым людям на то, чтобы излагать свои мысли, а мудрым – чтобы скрывать их.

В сатире английского поэта Эдуарда Юнга «Любовь к славе» (1725) имеется строка:

…И говорят, чтоб мысли утаить.

Наконец, Вольтер писал:

Люди пользуются умом лишь для того, чтобы оправдать свои несправедливости, и языком лишь для того, чтобы скрывать свои мысли.

Это и есть ближайший источник фразы, приписанной Талейрану.

В книге Сэмюэла Бента «Краткие изречения великих людей» (Бостон, 1882) после «талейрановской» фразы помещено анонимное изречение:

Подпись дана человеку, чтобы скрыть свое имя.