Кирилл Чекалов - Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи» [litres]

Бесспорно, воровал он по призванию, питая к такого рода вещам природную склонность; но также и ради развлечения. Казалось, этот господин забавляется, присутствуя на представлении пьесы, которую сам поставил, и, стоя за кулисами, хохочет во всё горло, наслаждаясь остротами и мизансценами, придуманными им самим (перевод с нашими коррективами. – К.Ч. ).

Процитированный пассаж в первой публикации также отсутствовал, между тем он очень существен для понимания цикла в целом: показной характер многих поступков Люпена опять-таки роднит его с Фантомасом, героем своего времени. «Он человек современный или, скорее, человек будущего», – добавлено во второй новелле по поводу Люпена. Позднее в романе «Хрустальная пробка» (1912) Леблан детально опишет ультрасовременный – вполне достойный Фантомаса – автомобиль Люпена, сочетающий в себе приметы рабочего кабинета и артистической уборной.

Что же касается театральности поведения Люпена, то в дальнейших произведениях цикла данный мотив также подвергается развитию. Так, в той же «Хрустальной пробке» содержатся прямые отсылки к известному эпизоду с мышеловкой в «Гамлете», а относительно главного героя говорится следующее:

Люпену хотелось бросить ему прощальную, заключительную фразу, как те реплики, что в театре актеры произносят из глубины сцены, чтобы устроить себе эффектный выход и доблестно исчезнуть.

Сценичность – черта поэтики Мориса Леблана, окрашивающая собой многие его произведения (включая «Золотой треугольник»). Сам писатель по этому поводу замечал:

Мои персонажи видятся мне такими, как если бы они играли в театре; я слышу их голоса. Кстати, надлежит – именно как в театре, – чтобы каждая сцена била прямо в цель и тем самым достигалось необходимое равновесие. Кроме того, следует добиваться максимального психологизма и накала эмоций.

В своем оригинальном варианте новелла не дает никаких оснований рассчитывать на продолжение. Напротив, в книжном варианте ее заключает страница, выполняющая роль своеобразного нарративного буфера, соединяющего рассказ с новыми приключениями героя. Здесь Люпен выступает как автор только что рассказанной новеллы, пересказывающий ее повествователю – самому Морису Леблану. В этом же «буферном» тексте предпринята попытка описать портрет Люпена, а точнее, его расплывчатость (отсутствие устойчивых, рельефных внешних черт, фантастическая изменчивость персонажа). Это не то же самое, что амбивалентность облика Холмса, сочетающего в себе флегматика с холериком, эстета и морфиниста – с не ведающим усталости охотником.

Интересно, что уже в первой новелле о Люпене применен тот прием, честь изобретения которого обычно приписывают Агате Кристи (роман «Убийство Роджера Экройда», опубликованный лишь в 1926 году): преступником оказывается сам повествователь. В предшествующей детективной традиции «повествовательная инстанция» как бы автоматически предоставляла алиби повествователю.

Искусное соединение в образе Арсена Люпена «взломщика» (никогда, впрочем, не прибегающего к убийству) и сыщика следует считать чрезвычайно удачной находкой Мориса Леблана: в отличие от Фантомаса, обаятельному Люпену не дано стать «гением преступления». По свидетельству самого писателя, его девятилетний сын говорит по поводу Люпена следующее: «Мне он очень нравится, потому что он всегда смеется и никогда никого не пугает».

Исследователь творчества Леблана Мишель Лебрен сформулировал своеобразные «десять заповедей», которым неукоснительно следует знаменитый персонаж:

Всегда будь джентльменом, не исключая выходных и праздничных дней.

Будь тысячу раз мошенник и взломщик, но сохраняй при этом обаяние.

Грабь бандитов и негодяев, но только не честных людей.

Непременно подписывай свои преступления, оставляя свою визитку.

Защищай вдов и сирот, даже если это связано с риском для жизни.

Никогда никого не убивай, кроме как в исключительных случаях.

В любовных делах обольщай, но соответственно и страдай.

Под влиянием своего шовинизма выкажи себя ксенофобом.

До последнего вздоха сохраняй непринужденность и насмешливость.

Чтобы сбить с толку полицию, виртуозно меняй свой облик.

В одиннадцатом номере журнала «Я знаю всё» была опубликована вторая новелла цикла: «Арсен Люпен в тюрьме». На сей раз публикация оказалась предварена весьма эффектным рекламным объявлением, которое редакция разместила в предшествующем, десятом номере; кроме того, рассказ инкрустировал читательский конкурс. Рекламное объявление гласило, что в следующем номере начнется публикация цикла о похождениях Арсена Люпена. Таким образом, историческое решение о циклизации «Люпенианы» было принято именно к осени 1905 года, и большую роль сыграл в этом издатель Лаффит, которого первый рассказ о Люпене привел в восторг. Пророчески предвосхищая события, редакция заявила:

Публика проявит к этой серии неслыханный интерес и испытает смесь восхищения с ужасом по отношению к этому необычайному человеку… Арсену Люпену предстоит отныне сделаться одним из самых знаменитых произведений современной литературы и снискать славу французского Конан Дойла.

Что же касается конкурса, то он заключался в следующем: читателям предлагалось угадать способ, который будет использован Люпеном для побега из тюрьмы (в третьей из новелл цикла, помещенной в двенадцатом номере журнала от 15 января 1906 года и озаглавленной «Побег Арсена Люпена»). За ответ, который окажется ближе всего к авторскому варианту, устанавливалось вознаграждение в пятьдесят франков наличными (около 170 нынешних евро). За этим конкурсом последовал следующий: кто окажется очередной жертвой Люпена (вознаграждение осталось прежним).

Чтобы написать «Побег Арсена Люпена», Морис Леблан отправился на консультацию к шефу парижской полиции Октаву Амару (он был назначен на эту должность в 1902 году). Однако рукопись вызвала неудовольствие у полицейского чина: описанный в рассказе план побега из парижской тюрьмы Санте показался ему совершенно неправдоподобным. История умалчивает о реакции Амара на роман «813», где под маской шефа парижской полиции Ленормана (проработавшего в этой должности на протяжении четырех лет) обнаруживается опять-таки Люпен (успешно боровшийся все эти годы с самим собой).

С той поры журнал «Я знаю всё» регулярно, ежемесячно, печатал новые приключения полюбившегося публике героя. В июне 1907 года ранее опубликованные журналом рассказы были собраны в сборник «Арсен Люпен, джентльмен-взломщик» – он стал первым в популярной издательской коллекции Пьера Лаффита. Очень важно, что предисловие к книге написал академик Жюль Кларети – тем самым сразу повышался социальный статус издания. Правда, обозреватель газеты «Жиль Блаз» ( Gil Blas ), признавая за автором книги незаурядное мастерство, всё-таки не преминул по этому поводу вставить академику «шпильку»: он-де не гнушается «посещением не слишком респектабельных домов». Успех книги оказался сногсшибательным: только лишь за лето 1907 года пришлось двадцать раз допечатывать тираж! Книга сделалась настольным чтением для отправившихся на летние каникулы французов. Морис Леблан был поражен этим сногсшибательным успехом.