Кирилл Чекалов - Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи» [litres]

Тем не менее в послевоенные годы серия была продолжена значительно пережившим своего соавтора Марселем Алленом. Сначала, в 1919 году, Аллен выпустил в Лондоне раритетный роман «Фантомас в Берлине (Желтый документ)» (известна только англоязычная версия книги). За этим, обычно не включаемым в «канон» «Фантомасианы» произведением, последовал роман «Уж не воскрес ли Фантомас?» (1926). Под давлением издателей Аллен (параллельно создававший и другие детективные, шпионские и социально-психологические произведения, включая выпущенные издательством «Ференци» весьма слабые по своим литературным достоинствам романные циклы – «Тигрис» и «Фатала») продолжал повествование о жизни своего персонажа вплоть до 1963 года («Фантомас там правит бал», завершающийся отлетом Фантомаса и Жюва в космос). В общей сложности Аллен выпустил одиннадцать томов «Фантомасианы», которые по качеству сильно уступают созданным в соавторстве с Сувестром произведениям. В этой книге мы рассматриваем лишь первую часть «канона».

Нельзя не сказать о том, что в 1932–1934 годах издательство «Файар» предприняло переиздание тридцати двух томов цикла с небольшими коррективами и, самое главное, с частичной сменой названий: по требованию издателя Аллен внес во все заглавия упоминание Фантомаса, так что, например, «Мертвец-убийца» превратился в «Месть Фантомаса», «Ночной извозчик» – в «Извозчик Фантомаса» и т. п. (всего переименованию подверглось 26 томов). Эти сугубо формальные замены отнюдь нельзя назвать удачной затеей: они привели к снижению энигматичности и готических составляющих, столь важных как для самих книг Сувестра и Аллена, так и для их названий. В современных изданиях восстановлены первоначальные заголовки.

Аллен утверждал, что никогда не перечитывал своих романов – по его словам, у него просто не было на это времени. Да и рукописей в прямом смысле слова не существовало. Текст не записывался, а надиктовывался; по заявлению Аллена, когда он держит авторучку, он не способен ничего сочинить. В его автомобиле находился звукозаписывающий аппарат – parlograph, чудо тогдашней техники, прообраз современного диктофона; валики с записью авторы книги отдавали машинистке, которая заносила прослушанный текст на бумагу; секретарь правил гранки, и таким образом Сувестру и Аллену оставалось только ознакомиться с уже напечатанной книгой. Благодаря такой системе работы, гордо заявлял Аллен, можно было состряпать роман всего за три дня. Правда, не все исследователи – с учетом несовершенства тогдашних технологий – склонны в полной мере доверять версии Аллена. Так или иначе, «Фантомасиана» совершенно определенно приближена к разговорному стилю.

«Фантомасиана» – синтез криминального, авантюрного и фантастического романов – отмечена чрезвычайно точным попаданием в образ: ее главный герой предстает как воплощение таинственной, могущественной, прибегающей к суперновым научно-техническим достижениям деструктивной силы, нависшей над цивилизацией «прекрасной эпохи» и ее символическим центром – Парижем. В образе Фантомаса совершенно явственно проступает сатанинское начало, а в самом его костюме есть нечто от падшего ангела. В начале цикла он выглядит злодеем-одиночкой, со временем, однако, он всё больше предстает как генерал «армии преступления», главарь криминальной организации, куда входят главным образом парижские «апаши» (но и не только они).

Следует подчеркнуть, что Фантомас имеет немало общего с Зигомаром – первым из «современных суперзлодеев», по выражению Габриэля Товерона. Образ Зигомара был создан до появления на свет Фантомаса писателем Леоном Сази (1862–1939; цикл романов о Зигомаре печатался на страницах газеты «Матен» начиная с декабря 1909 года, то есть приоритет Сази по отношению к Сувестру и Аллену не подлежит никакому сомнению). Знаменитая первая фраза «Зигомара»: «Тем утром в Париже раздался крик всеобщего возмущения, ужаса и гнева» – вполне применима и к произведению Сувестра и Аллена, равно как и сформулированная газетой жанровая дефиниция: «эпопея преступления». А в период 1909–1913 годов по своей популярности Зигомар успешно соперничал с Арсеном Люпеном. Достаточно сказать, что этот персонаж занял почетное место в парижском карнавальном шествии в феврале 1909 года. Зигомар шествовал по городу в своей устрашающей красной маске, наводя ужас на чувствительных зрительниц; забыты были даже традиционные карнавальные конфетти. «Самый волнующий из современных романов», как его окрестила газета «Матен», отличается увлекательностью, мастерством детали и традиционным чередованием различных сюжетных блоков (в сильной зависимости от Понсона дю Террайля). Противостояние комиссара парижской полиции Полена Броке (он сильно смахивает на комиссара Жюва) с таинственным преступником Зигомаром заканчивается победой сил добра. И это притом что криминальная армия Зигомара организована даже лучше, чем у Фантомаса.

Журналист и писатель Эжен Ланжевен (1878–1956) вспоминал, с какой жадностью парижане набрасывались на очередной выпуск «Зигомара»: «Газету читали сотни тысяч людей – прямо на улице, в метро, трамвае, автобусе и поезде. Все они шли к восьми часам на работу».

Слово «zigomar» стало во французском языке нарицательным. Как и в случае с Фантомасом и тем же Люпеном, вполне реальные и отнюдь не благородные бандиты нередко выступали под именем Зигомара – так, в 1913 году в Льеже предстал перед судом убийца, подписывавшийся «Зигомар». Католическая пресса с негодованием констатировала: «Каждый хочет изобразить из себя мини-Зигомара». Социалисты в этом вопросе были полностью солидарны с католиками: «Зигомар – самое популярное в наше время имя», – осуждающе констатирует в 1912 году социалистический еженедельник La lutte sociale de Seine et Oise .

Известности героя Сази способствовал ряд экранизаций и инсценизаций, включая фильм «Зигомар против Ника Картера» (1912), но сам писатель протестовал против сближения его героя с американским сыщиком, с приключениями которого французская аудитория впервые познакомилась в 1907 году.

Между тем ныне Леон Сази и его роман совершенно забыты, а «сага о Фантомасе», благодаря совокупности точно найденных медийных стратегий, оказалась надежно внедрена в массовое сознание. Не исключено, что эта ситуация во многом объясняется эстетическими достоинствами экранизаций Фей-ада (заметно превосходящих трилогию Юннебеля).

Примечательно, что многие периодические издания, высокомерно игнорировавшие выход в свет «Фантомасианы», снизошли до книги лишь после появления экранизации. Это говорит о том, что престиж кинематографа мало-помалу начинал расти. Например, газета «Жиль Блаз» лишь в мае 1913 года впервые написала о Фантомасе. Газета «Фигаро» до поры также хранила высокомерное молчание, прерванное лишь в связи с безвременной кончиной Сувестра. Зато весьма сочувственно относился к «Фантомасиане» писатель и журналист Гастон де Павловски, который в 1907–1914 годах редактировал газету «Комедия» ( Comoedia ). Он очень оперативно – уже в марте 1911 года – упоминает «Фантомасиану» в разделе «Новые книги», обращая внимание на «потрясающее воображение» авторов и увлекательность похождений героев. Надо сказать, сам Павловски в том же 1911 году выпустил научно-фантастический роман «Путешествие в страну четвертого измерения», которому при всей увлекательности темы как раз недоставало остросюжетности. Так что его интерес к «Фантомасиане» всё-таки был обусловлен не только тем прозаическим обстоятельством, что Марсель Аллен работал секретарем редакции газеты «Комедия», но и индивидуальными эстетическими предпочтениями.