Кирилл Чекалов - Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи» [litres]

Примечательно и начало «Мертвеца-убийцы», ясно свидетельствующее о том, что в сложном жанровом букете Фантомасианы приоритетным всё-таки являлся жанр детектива: совсем в духе Гастона Леру Сувестр и Аллен приводят здесь текст стилизованной газетной статьи за подписью Же-рома Фандора и под названием «Драма на улице Норвен», где речь идет о случившейся на Монмартре трагедии (убийство баронессы де Вибре в мастерской художника-керамиста Жака Доллона).

Кроме того, внимательный читатель непременно почувствует, что Фандор здесь показан совсем не таким обаятельным, каким он предстает в других томах «Фантомасианы», он несколько выпадает из привычного образа. Хотя Фандор «страстно увлечен своими расследованиями», но в первую очередь он принадлежит к категории «акул пера» и озабочен не восстановлением справедливости, а погоней за сенсациями; «полицейские дедукции» вызывают у него улыбку. Циничный борзописец, каждое событие он оценивает исходя из «количества строк, которому можно ему посвятить». Именно в «Мертвеце-убийце» Сувестр и Аллен наиболее подробно воссоздают будни газетчиков, обстановку в редакции; не обойдена вниманием и недобросовестность репортеров, заранее сочиняющих репортажи о еще не произошедших событиях.

Третий том имеет несомненные нарративные переклички с первым, причем не только структурные, но и весьма конкретные. Например, в обоих томах содержится апология антропометрического метода известного криминалиста Альфонса Бертильона (1853–1914). Этот метод, разработанный Бертильоном в 1880-х годах, позволил составить впечатляющую картотеку преступников; в третьем томе «Фантомасианы» она позволяет прийти к сногсшибательному выводу – погибший Жак Доллон оставляет отпечатки своих пальцев на местах преступлений. Фигура Бертильона (Фандор берет у него небольшое интервью) воспринимается как очередная примета принадлежности книги (пусть и косвенной) к жанру детектива.

Жанровая саморефлексия в самой «Фантомасиане» встречается крайне редко. Тем более интересен эпизод из романа «Исчезновение Фандора», в котором Фандор оказывается прикованным к постели и от нечего делать почитывает некий роман-фельетон (безымянный), а затем комментирует его:

И всё же проявление подобной беспримерной смелости со стороны столь прекрасной, столь молодой и столь хрупкой девицы потрясло устрашающего старца. Содрогающейся от злобы дланью омерзительный Матубельзар припугнул Долорес пыткой, в то время как другая его длань возопила:

«Имя! Имя твоего возлюбленного!» Но девица хранила молчание – ведь она была нема.

Тогда Матубельзар протянул ей свиток и перо, предварительно обмакнув его в кровь.

«Пиши!» – проревел он.

Но Долорес не услышала его – ведь она была глуха.

И тогда этот мерзкий живой труп вытащил из-за пояса кинжал, занес его над жертвой и медленно приблизился к ней.

Долорес даже не вздрогнула – она не увидела всей этой страшной картины, будучи слепой.

Здесь авторы «Фантомасианы» явственным образом пародируют ставшими притчей во языцех стилевые изъяны и логические ляпсусы популярных романов, а в первую очередь «Рокамболя». Фандор, зачитав всю эту белиберду, в сердцах замечает:

Всё-таки эти авторы популярных романов умеют втемяшить вам свои совершенно неправдоподобные истории, которые создают весьма неприглядное представление о современной литературе!

Но, несмотря на это, читается увлекательно, и я – больше, чем кто-либо – испытываю определенное удовольствие и даже живейшее любопытство при чтении приключенческих книг. Ведь должен признать, что я веду столь активную и насыщенную разнообразными событиями жизнь, что и она могла бы в один прекрасный день привлечь к себе внимание какого-нибудь писателя. Что вы об этом думаете?

При всей словоохотливости Марселя Аллена в его статьях и интервью раскрываются далеко не все секреты успеха «Фантомасианы», что вполне объяснимо. Назовем одну не афишируемую автором особенность, весьма существенную с точки зрения организации столь пространного романного целого. Томá строятся достаточно однотипно, на основе несложной схемы, которая присутствует и в фильме Юннебеля: Жюв с неизменным азартом гоняется за Фантомасом и подчас настигает его, и всё же «гению преступления» неизменно удается ускользнуть от «короля сыщиков»; на стороне Жюва действует молодой и энергичный журналист Фандор, на стороне Фантомаса – столь же прекрасная, сколь и преступная аристократка леди Бельтам. Но где-то на седьмом томе подобная схема начинает вызывать у читателя естественное утомление. Пьер Сувестр и Марсель Аллен тонко ощутили этот момент и в восьмом томе – «Дочь Фантомаса», применили довольно эффективный способ вновь разжечь читательский интерес, хотя и использовав при этом весьма избитый мотив популярного романа – мотив найденыша.

На сцену выводится Элен Гурн, уроженка южноафриканского города Дурбан и воспитанница негритянки Летиции. Ее растят как мальчика, она носит имя Тедди и ничего не знает о собственном происхождении. И лишь в шестнадцатилетнем возрасте ей открывается ужасающая истина: она – дочь Фантомаса. Случайно познакомившись с Фандором, она испытывает к нему нежные чувства. С этого момента образная система романа усложняется: Фантомас ненавидит Жюва и Фандора, но любит свою дочь; это побуждает как саму Элен, так и «гения преступления» к противоречивым, иногда как будто алогичным действиям (например, в девятом томе, романе «Ночной извозчик», отец сдает дочь полиции). Абсолютная невозмутимость Фантомаса дает трещину: любящий отец и вместе с тем тиран, он всячески противодействует бракосочетанию Элен и Фандора, но вместе с тем подчас вынужден апеллировать к своим смертельным врагам за помощью (роман «Гигантский труп»). В романе «Создатель королев» Жюв, Фандор и Фантомас вступают во временный союз, совместными усилиями спасая королеву Голландии Вильгельмину (на самом деле в этой роли временно выступает Элен). Кроме того, появление в романе Элен (она до конца цикла остается «вечной невестой» Фандора и четвертым главным персонажем книги, вытеснив с пьедестала леди Бельтам и превратившись в ее заклятого врага) позволяет авторам внести в «Фантомасиану» доселе отсутствовавшую стихию сексуальной травестии (Элен с равным успехом переодевается как в женщин, так и в мужчин; по ее примеру Фантомас в «Гигантском трупе» преображается в старушку из Гарлема).

Что же касается леди Бельтам, то она становится жертвой таинственного (до поры) преступника, но не умирает, а лишь впадает в летаргический сон, с тем чтобы впоследствии впасть в безумие и покончить с собой (романы «Убийца леди Бельтам» и «Красная оса»). Эти два романа примечательны еще и тем, что в них у Фантомаса внезапно появляется двойник (актер, сын невинно казненного в первом томе Вальграна).