Марк Уральский - Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В такой атмосфере возникновение РОИЕЖ вызвало в еврейском мире реакцию скорее недоверчивую, а в отдельных случаях резко отрицательную. По мнению тогдашних еврейских лидеров «еврейский вопрос» в России нуждался — в первую очередь, не в «прояснении», а политическом решении, касающемся полного уравнения евреев в гражданских правах и, как следствие, прекращения политики государственного антисемитизма. Именно такой по тону и смыслу была статья еврейского литературного критика Баал-Махшовеца, служившего в те годы военным врачом и воочию наблюдавшим обстановку, сложившуюся в районах массового проживания евреев, охваченных войной. Статья была опубликована в первом номере сионистского журнала «Еврейская жизнь» [337] Общественно-политическая и литературная московская сионистская газета «Еврейская жизнь» (1915–1917) появилось сразу же после закрытия властями в июне 1915 г. петроградской газеты того же направления «Рассвет». Несмотря на цензурные преследования, издание старалось удерживать «на высоте» еврейскую культурно-общественную тематику. Так, один из номеров газеты за 1916 г. был посвящен 20-летию литературной деятельности Х. Н. Бялика. за 1916 год, в постоянном разделе заметок на злобу дня «Листки». Баал-Махшовец писал в частности:

… когда <���…> я прочёл, что Максим Горький учредил русское общество для изучения еврейства, <���н>евольная усмешка и скривила мои губы. Я вспомнил старого Канта, доказавшего бесплодность изучения целого ряда вещей, трансцендентальных для человеческого разума. А для степного волка жизнь муравьиного царство такая же трансцендентность, как для народа с первобытно-деревенской психикой существование наций с утонченной городской психикой. Мне глубоко жаль Великого Максима. В своём новом обществе он больших радостей не получит. Что он там делает без популяризаторского гения еврея, приближающего удачными аналогиями жизнь муравьев до уровня понимания степного волка? Правда, для поступления еврея в общество процентная норма не установлена, но я могу его уверить, что лучшие люди еврейской мысли в его общество не пойдут [338] Автор письма не ошибся в своем прогнозе, евреи, действительно, никогда не принимали заметного участия в работе этого общества. В число авторов сборника «Щит» был приглашен Горьким Х. Н. Бялик, но его краткую статью о будущности евреев в России по окончанию первой мировой войны не пропустила цензура. Участие в качестве одного из редакторов сборника Соломона Познера, являвшегося протеже Горького, косвенно привело к конфликту последнего с Андреевым и Сологубом, которых возмутило, что еврей Познер без согласования с ними изъял из «Щита» статью Н. Бердяева, которая показалась ему не подходящей для сборника «ни по своему содержанию, ни по манере изложения, мало доступной для массового читателя». Об этом инциденте см. [БОЕВА]. . Хотя бы из-за одного того, что им там нечего делать и что там будет порядочно скучно.

Да и как нас будут изучать? Неужели нас, живых, будут изучать как историческую окаменелость? Или общество будет углубляться в изучение еврейского гения, начиная с Библии и кончая философами Когеном и Бергсоном? Словом, изучением нас как народа книги, давшего народам мира, — не только семитам, но арийцам, — высокие образцы всяких жанров для наслаждения ума и сердца <���…>?

Это, значит, будет своего рода коллекционерство прекрасных вещей и безделушек, нисколько не влияющие на отношение к живому источнику этих вещей.

Но, быть может, я ошибаюсь… Учрежденное общество не является в роли учащихся, а в роли учащих, чем-то вроде общества борьбы с антисемитизмом [339] Именно под таким названием это общество фигурировало в неофициальном повседневном лексиконе и под ним же продолжало работать и в среде русской эмиграции, в Париже, вплоть до 1940 г. . Но тогда является вопрос, почему учредители не нашли более подходящего названия для новорожденного, и чем оно оградить себя от Шмаковых и Меньшиковых [340] А. С. Шмаков и М. О. Меньшиков — крайне правые публицисты-юдофобы, теоретики расового антисемитизма. , которые также считают себя знатоками еврейства, не меньше Горького.

Изучили же они даже Талмуд на основании книг Лютостанского [341] Лютостанский И. И. — католический ксендз, после лишения сана перешедший в православие и ставший священником был автором диссертации на тему «Вопрос об употреблении евреями-сектаторами христианской крови для религиозных целей», которая якобы вызвала одобрение Александра III и в 1880 г. была опубликована отдельным двухтомным изданием. Ему также принадлежат «Талмуд и евреи» Т. 1–7 (М.: 1879–1880; СПб: 1902–1909) «Жиды и ритуальные убийства христианских младенцев» (СПб: 1911) и Пранайтиса [342] Этот бывший католический священник, публицист-антисемит был привлечен обвинением в качестве «эксперта» на процессе Бейлиса, где защита, включая ученых-гебраистов, доказательно уличила его в тенденциозной предвзятости и профессиональном невежестве. . Тем более, что последние резолюции правых даже предписывают своим единомышленникам проникать анонимными членами во всякие общество левее программа «Русского знамени» с целью заронить искру в душе ослепленных слушателей. Ибо общество, при широкой публичности, не может себя оградить от мнения инакомыслящих, если его целью является искание истины, то есть «изучение».

Впрочем, может быть, что общество, под флагом изучение преследует ещё и другие цели хотя бы вроде того, чтобы подготовить равнодушное русское общественное мнение к осознанию необходимости еврейского равноправия? Однако ярлык этого общества об этом ничего не говорит. Максим Горький — «филосемит», отчасти вышедший из моды тип человека, искренне преклоняющийся перед еврейским гением. Он скоро почувствуете себя одиноким в кругу людей, для которых еврейство — какое-то привидение фантом и сверхчеловек в одном лице, какой-то комплекс функций без самоцели, словом, нечто полезное, но не ненадежное с точки зрения маниловского спокойствия. Для большей убедительности моих слов вспомните голос Горького в сборнике «Щит», являющийся на нудном фоне общей ба-

«Антихрист жидовский миссия он же Чернобог» (СПб: 1912) и др. антисемитские сочинения. Подвергаясь жесткой обструкции со стороны прогрессивных кругов российского общества неоднократно выступал с покаянными письмами, испрашивая прощения у евреев за возведение на них напраслины.

нальщины о евреях в прозе и стихах единственно-своеобразным и то же время глубоко одиноким [343] Это высказывание Баал-Махшовеца можно отнести ко всей про-еврейской активности Горького. Никто в России, кроме него, не выступал постоянно (sic!) с такой прямотой, страстностью и жесткостью в печати в защиту евреев. Никто из русских писателей и общественных деятелей того времени, кроме «великого Максима», не связывал свою юдофильскую позицию со своим «национальным самосознанием», не декларировал кровную близость евреев к русскому народу, практическую и духовную важность сотрудничества и дружелюбного общежития с евреями для процветания русского этноса. Все эти качества, по справедливому мнению Баал-Махшовеца, отсутствуют у других членов ОИЕЖ из окружения Горького, которых при всем этом он отнюдь не склонен упрекать антипатии к евреям. .