Марк Уральский - Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Я очень боюсь, чтобы со вновь учрежденным обществом не повторилось у Горького то, что с ним случилось (см. его «В людях») в одном провинциальном городе: ему почудилось в случайно встретившимся ему греке нечто выдающееся по уму и сердцу, но вскоре его постигло жестокое разочарование, грек оказался пошляком. Не разочаруется ли Горький в своем новом детище так же, как в упомянутом греке? [АГУРСКИЙ-ШКЛОВСКАЯ. С. 230–231].

Статья Баал-Машховеца явно задела Горького и он откликнулся на нее открытым письмом в адрес автора «Русский — еврею», которое поместил в журнале «Еврейская неделя» (1915–1918 гг.), имевшем культурно-национальную, антисионистскую ориентацию, по существу отражавшую точку зрения еврейских представителей конституционно-демократической партии (кадетов). В этом письме Горький, помимо своей постоянной точки зрения на концепцию человеческого страдания:

…люди, которые считают страдание неизбежным и учат подчиняться ему — лицемерят. Пусть страдают сами они, если это нравится им, наше дело — употребить все силы на борьбу против угнетения человека, — высказывает мысль, что русский человек:

Теперь, когда он стремится освободиться от «засилия немецкого капитала» <���…>, вероятно, поймёт, что евреи суть тоже русские граждане.

.. не исключена возможность, что история научит нас понимать, что промышленность в руках русского еврея — будет русской промышленностью, а американца, англичанина — промышленностью американской, английской.

<���…>

Я уверен, что организаторская способность еврея, его гибкая и неутомимая энергия должна быть достойно оценена в стране, столь неорганизованный и костной, какова наша Русь.

<���…> Я думаю, уважаемый собрат, что мне понятна грустная ирония Ваших замечаний по поводу русского общества изучения Еврейской жизни и лично по моему адресу: я понимаю — еврей имеет основания иронически не доверять русскому даже и тогда, когда последний идёт к нему с чувством искренней дружбы, с открытым сердцем. <���…>

Несомненно, что мы, русские, очень опоздали с разрешением вопроса о Гражданском равноправие евреев, но это объясняется просто: мы и о себе самих всегда опаздываем позаботиться. Разумеется — не всякое объяснение равносильно оправданию, это я тоже знаю. Я считаю нужным указать Вам, Баал-Махшонець, на некоторые неточности Вашей заметки: рассуждая по поводу «О<���бщест>ва», Вы ставите дело так, как будто главная сила в «О<���бщест>ве» это — я.

Протестую. Я — не один и не первая фигура в этом новом, хотя и запоздавшем деле; Около него охотно объединилась немало людей достаточно энергичных и, — как я знаю, верю, — глубоко чувствующих давно назревшую необходимость решить в духе справедливости и в интересах культуры один из проклятых и позорных вопросов русской общественности.

<���…>

Вы спрашиваете: «что будут изучать?» О, нам есть что изучать, есть чему учиться, было бы достаточно упрямое желание «познать самих себя».

<���…>

Человечество объединяется на почве науки, искусства, на почве мыслей о мире, о целях его бытия. И разве не нужно, чтобы широкие массы народа знали, как много работал в области духа еврей, которого мы гоним?

Повторяю, — мне понятна скорбная ирония Ваша, Баал-Махшовес; я и не спорю с Вами.

Но есть случай, когда даже благородный скептицизм не совсем уместен. Вот что мне хотелось сказать Вам [АГУРСКИЙ-ШКЛОВСКАЯ. С. 233–234].

Баал-Машховец выступил с ответом Горькому, в котором он писал:

<���Горький> меня упрекает в двух вещах: Неправильно было с моей стороны считать главной силой «Русского общества для изучения еврейской жизни» одного его учредителя, Максима Горького; неуместен мой благородный скептицизм, проникнутый хотя и скорбной иронией по отношению к упомянутому Обществу.

Мне кажется, что я не впал слишком большую ошибку, идентифицируя учредителя с самим Обществом. Этот укор тем более не заслужен, если принять во внимание прошлое М. Горького, дающие большую гарантию всякому общественному начинанию, связанному с его именем, нежели неведомое прошлое людей, группирующихся вокруг первоклассной звезды современной русской литературы <���…>.

<���…>

Моя критическая заметка была напечатана в еврейском органе, рассчитанном на еврейского читателя, почти ничего общего не имеющего с «Русским обществом для изучения еврейской жизни», мой скептицизм никому, следовательно, не во вред. Цель моей заметке чисто воспитательная, я при случае хотел напомнить моему еврейскому читателю, склонному видеть во всяком благожелательном отношение к нам чуть ли не начало конца и вследствие этой дутой надежды ослабевающему в своей самодеятельности, — что для нас — евреев довольно безразлично учреждение подобных обществ.

<���…>

Итак, теперь мы знаем, чего хочет вновь учрежденные Общество. Раз М. Горький осознал, что еврей является для русской промышленности спасительной силой, ясно, что нужно открыть ему дорогу для этой спасительной роли. <���…> От высших бюрократических мест до низших в школе и земстве нужно реализовать «организаторские способности еврея, его гибкость и неутомимым энергию».

И так как Русь «неорганизованна и косна», то нет щелки, куда не должен был бы проникнуть дух еврея с его особыми свойствами [344] Отметим, что этот горьковский постулат был использован Сталиным в эпоху построения развитого социализма; активный отход от него в форме борьбы с «еврейским засильем» начался — сперва, в сфере партийно-госу-дарственного и военного управления — уже в конце 1930-х гг. и с разной интенсивностью (компании по борьбе с «космополитизмом», «еврейским мелкобуржуазным национализмом» и «сионизмом» — см. [КОСТЫРЧЕНКО]) продолжался до конца существования СССР. .

Какие цветы вырастут из этого идейного корня, — не берусь предсказать. Пусть работает новое Общество для евреев, не мало мы работали для других на протяжении веков. Тем более, что эти задачи для нас в смысле национальном не особенно важны. Ведь будем же мы насаждать русскую промышленность, а отнюдь не еврейскую. Ведь вновь образованному Обществу даже в голову не приходит, что, идя нам на помощь, они рассматривают нас, как совокупность функций без самоцели.

<���…>

И вот я спрашиваю себя: как мне быть, когда человек, идущий ко мне с искренней дружбой (в чём я относительно М. Горького, конечно, не сомневаюсь), говорит мне, нагому: «купи мне хорошее тёплое пальто; у тебя есть вкус, умение покупать и знание материала, а я тебе за это отблагодарю». Навряд ли подобный дружеский тон меня приведет в восторг… Как же мне полагаться на дружбу Общества, которого мои цели не интересуют. Еврейство еще в древности гневалось на «Тебя не познавши и к имени Твоему не взывавших» [345] Не вполне точная цитата из Пс. 79, стих 6. . Имя — это знамя, это «шемганфореш» [346] «шем-ганфореш», точнее «ха-Шем-ха-мефореш» (ивр.) — тетраграмматон, термин, означающий непроизносимое имя Б-га. , таинственный символ, в котором самоцель и в звуке воплощенный лозунг слиты воедино.