Марк Уральский - Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

«Чем руководствовались почтенные мудрецы при этом избрании, понять нельзя.

Ни возраст Горького, ни даже коротенькие сочинения его не представляют достаточное наличие причин в пользу его избрания на такое почетное звание.

Гораздо серьезнее то обстоятельство, что он состоит под следствием. И такого человека в теперешнее смутное время Акад<���емия> наук позволяет себе избирать в свою среду. Я глубоко возмущен всем этим и поручаю вам объявить, что <���по> моему повелению выбор Горького отменяется. Надеюсь хоть немного отрезвить этим состояние умов в Академии». [БАСИНСКИЙ (I) С. 51].

Избрание Горького было аннулировано, что немало способствовало неимоверному взлету его популярности, а в знак протеста от звания почетного академика отказались такие всероссийские знаменитости первого ранга, как Короленко и Чехов.

Горький замечателен еще и тем, что помимо писательской деятельности он успешно подвизался также и в книгоиздательском бизнесе. Причем встал «великий пролетарский писатель» на эту буржуазную, сугубо предпринимательскую стезю еще на заре своей литературной карьеры. В 1900 г. он фактически возглавил Книгоиздательское товарищество «Знание» и руководил им до 1912 г. Как книгоиздатель Горький произвёл переворот в гонорарной политике — «Знание» выплачивало за авторский лист в 40 тысяч знаков гонорар 300 рублей (в начале ХХ в. буханка хлеба стоила 2 копейки). За первую книгу Леонид Андреев получил от горьковского «Знания» 5642 рубля (вместо 300 рублей, которые обещал заплатить конкурирующий издатель Сытин), что сразу сделало нуждающегося Андреева состоятельным человеком. Кроме высоких гонораров Горький внедрил новую практику ежемесячных авансов, благодаря которой писатели словно оказались «в штате» и начали получать в издательстве «заработную плату», что было тогда в России беспрецедентно. «Знание» ежемесячно авансировало Бунина, Серафимовича, Скитальца, всего около 10 писателей.

Новацией для российского книгоиздания стали гонорары от иностранных издательств и театров, которых добилось «Знание» в отсутствие официальной конвенции об авторских правах — достигалось это путём пересылки зарубежным переводчикам и издателям литературных произведений ещё до первой публикации их в России. Все вместе это приносило Горькому солидный доход. До Первой мировой войны он, пожалуй, был одним из самых состоятельных европейских писателей [103] В истории русской литературы Горький являлся самым высокооплачиваемым писателем как царской, так и советской России! , что позволило ему стать одним из финансовых доноров партии большевиков, к которой он примкнул вскоре после ее образования и где являлся ключевой фигурой в области издания партийной литературы [104] В 1905 г. по поручению ЦК РСДРП и при содействии Максима Горького большевик Иван Ладыжников организовал в Женеве издательство «Demos», в том же году перенесенное в Берлин под названием «Издательство И. П. Ладыжникова». Оно выпускало марксистскую литературу, сочинения М. Горького и писателей горьковской группы «Знание». Значительная часть дохода от изданий шло в партийную кассу большевиков. .

Положение, всех русских писателей без исключения, кардинальным образом изменилось после Революции.

Когда партия большевиков стала у кормила государственной власти, ее руководители — вожди Пролетарской революции, посчитав необходимым накрепко привязать к себе творческую интеллигенцию, посадили ее на полное государственное обеспечение, которое предоставлялось, однако, при условии их безоговорочной лояльности режиму и отражению в актуальном творчестве его идеологии — социальный заказ. При Сталине, который в отличие от Ильича выдвигал художественную литературу, а следовательно и ее производителей — писателей, на передний фронт идеологической обработки масс, все вернулось на круги своя: в 1930-х, как и в 1830-х годах, писатели снова находились в подчинении у государства, а точнее ВКП(б)/КПСС и ее Генерального секретаря тов. Сталина, который до конца своей жизни ревностно осуществлял также функции Верховного цензора.

Из письма Сталина Кагановичу 15 августа 1934 г.:

…Надо разъяснить всем литераторам коммунистам, что хозяином в литературе, как и в других областях, является только ЦК и что они обязаны подчиняться последнему беспрекословно. Сталин. 15/VIII.34 г. [СТАЛИН-КАГАНОВИЧ. С. 437–438].

По примеру Сталина и другие большевистские «вельможи» — они же Вожди, в той или иной степени выказывали себя покровителями литературы и искусства.

Отечественные вожди, принадлежа к одной и той же политической партии, заметно различались между собой — чертами характера, склонностью к диктату, уровнем образования и культуры, мерой догматичности, интересом к идеологии и литературе, представлениями о том, насколько свободна или несвободна может быть литература и каковы должны быть требования к ней власти [ФРЕЗИНСКИЙ (I)].

Таким образом, в СССР перед писателями была поставлена задача

последовательно оформлять и консервировать риторику власти, нигде не опережая ее на поворотах [ПЛУНГЯН],

— т. е. быть не только безоговорочным союзником, но и пропагандистским рупором Советской власти. Это немыслимое, казалось бы, после десятилетий торжества критического реализма в русской литературе требование было не только манифестировано Горьким, ставшим рупором партии, но, как ни странно, с пониманием встречено прогрессивными писателями на Западе.

Выступая 19 июня 1936 года на митинге по случаю кончины Максима Горького, только что прилетевший в Москву из Парижа Андре Жид с трибуны мавзолея Ленина (в присутствии находящегося рядом Сталина), заявил:

Сейчас в Советском Союзе вопрос впервые стоит иначе: будучи революционером, писатель не является больше оппозиционером. Наоборот, он выражает волю масс, всего народа и, что прекраснее всего, — волю его вождей. Эта проблема как бы исчезает, и эта перестройка настолько необычна, что разум не может ее сразу осознать. Это лишь одно из многого, чем может гордиться СССР в эти замечательные дни, которые продолжают потрясать наш старый мир. Советский Союз зажег в новом небе новые звезды…[ЖИД АНДРЕ (I)].

Нельзя, однако, здесь не подчеркнуть, что тот же Андре Жид оказался единственной «звездой» из числа «прогрессивных» европейских писателей, осмелившихся на Западе выступить с критикой СССР, удивительной страны, где, как он утверждал:

От писателя, от художника требуется только быть послушным, все остальное приложится.

Андре Жид нисколько не преувеличивал. И на самом деле, если советские «инженеры человеческих душ» неукоснительно следовали этому правилу, то жить они могли в припеваючи, в целом много лучше, чем кто бы то ни был из категории пролетариев умственного труда в СССР: санатории, дома творчества, Литфонд, творческие командировки и солидные командировочные, Сталинские премии и почетные звания… — все это можно было обрести и огрести, если на должном уровне выполнять социальный заказ. Следуя линии, прочерченной Максимом Горьким, коммунистическая партия и ее Верховный Вождь обеспечивали «своим» писателям право на «сладкую жизнь». В книге «Сталин в жизни» приводится такой анекдот: