Марк Уральский - Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Как-то после войны министр <���финансов>, обеспокоенный высокими гонорарами ряда крупных писателей, подготовил на эту тему докладную записку и представил ее лично Сталину.

Ознакомившись с материалами, Сталин сказал, чтобы к нему пригласили <���министра>. <���…>

— Стало быть, получается, что у нас есть писатели-миллионеры? Ужасно звучит, а, <���товарищ министр>? Миллионеры-писатели… — Ужасно, товарищ Сталин, ужасно, — подтвердил министр. Хозяин протянул блюдущему государственный интерес финансисту его папку с материалами: — Ужасно, товарищ <���минист финансов>, что у нас так мало писателей-миллионеров… Писатели — это память нации. А что они напишут, если будут жить впроголодь? [ГУСЛЯРОВ. С. 213–214].

Однако, благоденствующим на государственных хлебах писателям, людям по природе своей пытливым, въедливым, любопытным и не сдержанным на язык, вести себя нужно было очень осторожно: все время бдеть, держать нос по ветру и, что особенно важно, иметь надежную «крышу» — друзей-покровителей среди партийных вождей, способных поддержать во внутриписательских разборках и прикрыть в случае промашек, проколов или падений на скользком пути славы советского литератора. Горький — советский писатель № 1, и в этом качестве опять-таки являлся примером всех литераторов СССР. Широко известно, что в течение добрых двадцати лет его связывали с Ленином теплые личные отношения. Они действительно симпатизировали друг другу и, хотя часто ссорились, Ленин никогда не оставлял Горького в беде. Несколько примеров, иллюстрирующих отношения Ленина с Горьким в самый трудный период их дружбы — годы Революции и Гражданской войны, будет приведено ниже.

Отношения Горького со Сталиным — отдельная большая и в научном плане еще далеко не раскрытая тема. Особо много внимания ей уделяют отечественные писатели, работающие в области документальной прозы: [БАСИНСКИЙ3], [ВАКСБЕРГ], [БЫКОВ] и др. Мы же касаемся ее лишь походя — для создания общей картины взаимоотношений Горького с Вождями русской революции.

Согласно официальной доктрине, принятой в советском горьковедении, Горький считался «большим другом тов. Сталина». Их дружба, возникшая после задушевных встреч в 1929 году, по мнению ряда историков в 1930-е годы

служила показателем градуса внимания власти к литературе и писателям. Сталин, со своей стороны, делал все возможное, чтобы их отношения выглядели сердечной дружбой единомышленников. Вся «публичная» стороны их отношений свидетельствует о том, что с конца двадцатых годов Максим Горький был очень близок со Сталиным. Он даже отдыхал вместе с вождем и его женой. <���…> <���Когда Горький жил на вилле в итальянском Сорренто>, Сталин неоднократно посылал к великому писателю эмиссаров прощупать его настроения и уговорить вернуться в Россию. Затем вождь начал сложную игру: с помощью таких приманок, как деньги и власть, играя на тщеславии писателя, ему удалось заманить Горького обратно в СССР. <���…> Сталин сконцентрировал на Горьком все свое кошачье обаяние. В 1931 году писатель вернулся на родину, чтобы стать литературным украшением вождя. На жизнь он не жаловался, потому что ни в чем не нуждался. Максим Горький получал более чем щедрое денежное довольствие. Не стоит забывать и о миллионных гонорарах за его книги. Он жил в Москве в особняке, который до революции принадлежал известному промышленнику Рябушинскому. Помимо этого власти выделили ему огромную дачу за городом. В Крыму к услугам Горького была вилла, напоминавшая дворец. <���…> Резиденции Максима Горького <���…> превратились в своего рода штаб-квартиры советской интеллигенции. Великий писатель много помогал молодым талантливым коллегам, таким как, к — примеру, Исаак Бабель и Василий Гроссман, < а также Борис Пильняк, Борис Пастернак, Константин Федин и др. — М. У.> <���…> Сталину Горький очень нравился. «Ко мне заезжал Горький, — сообщал он Ворошилову в письме без даты. — Мы о многом говорили. Хороший, добрый и умный человек. Он полностью поддерживает нашу политику и все прекрасно понимает. В политике он с нами против правых» [МОНТЕФИОРЕ. С. 108–109].

Об «изнанке», т. е. действительных чувствах, что питали эти два столь эмоционально и духовно чуждых друг другу человека, можно только догадываться. Конечно, было в них нечто общее, объединяющее. Оба они выходцы из мелкобуржуазных низов, не получившие законченного образования самоучки-трудоголики, заядлые и внимательные книгочеи. Свою страсть к чтению Горький лично не раз декларировал, о его начитанности ходят легенды. Тему «Сталин-интеллектуал» предпочитают, как правило, не развивать. Не углубляясь в детали, сошлемся на сведения, почерпнутые из книги западного биографа советского вождя:

Сталин не только восхищался настоящей литературой и ценил ее, он умел отличать гениев от бездарей. Страсть к чтению книг у него родилась еще в 1890-х годах. Сталин утверждал, что прочитывал каждый день по пятьсот страниц. В сибирской ссылке, после смерти одного из ссыльных, Коба забрал книги покойника и отказался делиться с разгневанными товарищами. <���…> Литература играла в его жизни почти такую же роль, как марксизм-ленинизм и мания величия. Без особого риска ошибиться, можно сказать, что они были главными движущими силами всей его жизни. Сам Сталин не обладал талантом к сочинительству, но принимая во внимание литературные вкусы и пристрастия этого сына сапожника и прачки, его следует считать интеллектуалом. Не будет большим преувеличением сказать, что Иосиф Сталин был самым начитанным правителем России, начиная от Екатерины Великой и кончая Владимиром Путиным. Он был даже начитаннее Владимира Ленина, который слыл большим интеллектуалом и к тому же получил дворянское образование. «Он много работает над самообразованием», — говорил о вожде Молотов. Личная библиотека Сталина состояла из 20 тысяч томов, причем все они были, что называется, зачитаны до дыр. Здесь имелись книги по самым разным темам, самых разных писателей, от «Жизни Иисуса» до романов Голсуорси, Уайльда, Мопассана, Стейнбека и Хемингуэя. Внучка видела его за чтением романов и рассказов Гоголя, Чехова, Гюго, Теккерея и Бальзака. В пожилом возрасте Иосиф Виссарионович открыл для себя Гете, преклонялся перед Золя. Большевики верили в безупречность нового человека и были твердыми сторонниками самообразования. Сталин выделялся среди них особым усердием. То, что он читал не для развлечения, а очень серьезно, видно хотя бы по пометкам, которые вождь делал на полях самых разных книг, начиная от романов Анатоля Франса и кончая «Историей Древней Греции» Виппера. По ним можно неплохо понять его взгляды на жизнь. Сталин заучивал цитаты, как прилежный студент [МОНТЕФИОРЕ. С. 111–112].