Татьяна Бернюкевич - Буддизм в русской литературе конца XIX – начала XX века: идеи и реминисценции

В своем обстоятельном «Введении» к переизданию перевода Бальмонта поэмы Асвагхоша «Жизнь Будды» Г. Бонгард-Левин подчеркивает историко-культурную значимость этого факта. Он пишет, что Сабашников и Бальмонт, которые познакомили русского читателя с «Жизнью Будды» Асвагхоши, вероятно, не знали, что «встреча России с царевичем Сиддхартхой, ставшим “Просветленным”, была уже не первой» [297]. На самом же деле история столь популярной в XII в. на Руси «Повести о Варлааме и Иоасафе, царевиче индийском» восходит к индийской легенде о жизни Будды и именно к «Буддачарите». Перевод на древнерусский и на другие славянские языки делался с ее греческой версии. Эта повесть имела неизменную популярность на протяжении многих веков. С ней был знаком Симеон Полоцкий, при Петре I театральные представления, основанные на сюжете «Повести», вызывали большой интерес у тогдашней публики. Позднее к этому произведению обращались В. А. Жуковский и А. Н. Майков [298] См.: Там же. . Кроме того, любимая Бальмонтом драма «Жизнь есть сон» известного испанского драматурга Кальдерона, переведенная поэтом на русский в 1902 г., также была написана на сюжет «Повести о Варлааме и Иоасафе» [299].

После перевода поэмы Асвагхоши Бальмонт приступает к переводу других индийских сочинений. Особое место занимает драматургия Калидасы (вероятно, особую роль в этом сыграла новая встреча с С. Леви в Париже).

К индийской тематике Бальмонт обращался и после эмиграции во Францию в 1920 г., хотя только один его сборник, с частью стихов, написанных после посещения Индии, был переведен на французский язык и издан в Париже в 1923 г. Статьи и стихотворения Бальмонта, посвященные Индии, изредка появлялись во Франции, в сборниках, изданных в Праге, Риге, Берлине, Стокгольме [300].

В 1927 г. тоскующий по Родине поэт напишет о единстве тех разных стран, которые он видел во время своих далеких путешествий, с Отчим Домом – Россией, среди этих стран назовет Бальмонт и Индию:

(«Я», сборник «В раздвинутой дали (Поэма о России)» (1929))

В очерке «Малое приношение», посвященном Л. Н. Толстому, Бальмонт говорит, что страны разъединяются природой и людьми, но в то же время есть «мировая перекличка от страны к стране», когда «одна другой дарит свой красивый обычай, или верную мысль, или слово песни, или подвиг, пробуждающий души, самые разные, или манит к себе страна страну тем, что есть в ней особенно широкая река, особенно высокая гора, совершенно единственный особенный человек» [302] Там же. С. 212. . Он приводит слова индусского поэта Калидасы: «Великие умы, как горные вершины, горят издалека». По мнению Бальмонта, «к числу таких горных вершин, которые не разъединяют, а связуют и над которыми не властны время и пространство, принадлежит благовестник русской речи, прозвучавший во всем мире, Лев Толстой» [303] Там же. . И поэт, убежденный в таком единении стран и народов – через великий подвиг души, – пишет в этом очерке о своем поминовении великого русского писателя вдали от Родины, о своем «малом приношении» на острове Ява в древнем буддийском храме Боро-Будур: «Он давно полуразрушен землетрясением, этот исполинский храм Белых Будд, изваянные плиты которого, если бы их поставить вровень одну за другой, протянулись бы на версты. Но до сих пор туда приходят верные и дышат воскурения. И, молитвенно брошенные, лежат на камне цветы. В день памяти великого русского, возлюбившего любовь и самоотречение, – во имя новой жизни, которая не может не расцвесть, – придя из темноты и уходя в темноту, я оставляю на камне эти три-четыре малые мои цветка» [304] Там же. С. 213. .

Известный поэт-футурист В. Хлебников родился под Астраханью, там, где проживает народ, исповедующий буддизм, – калмыки. Сам Хлебников об этом писал: «Родился 28 октября 1885 в стане монгольских исповедующих Будду кочевников – имя “Ханская ставка”, в степи – высохшем дне исчезающего Каспийского моря (море 40 имен)» [305] Хлебников В. Автобиографическая заметка 1914 г. // Хлебников В. Творения. М.: Советский художник, 1986. С. 641. .

Именно с этим фактом часто связывают наличие «восточных элементов» в его произведениях. Так, известный исследователь творчества Хлебникова Р. В. Дуганов пишет: «Задавая вопрос “Нужно ли начинать рассказ с детства?”, он говорил о детстве как о воскрешении прапамяти народа. И, вспоминая место своего рождения в Калмыкии, на пересечении Запада и Востока, “где море Китая затеряло в великих степях несколько своих брызг, и эти каплистаны, затерянные в чужих степях, медленно узнавали общий быт и общую судьбу со всем русским людом”, он говорил о себе – другом: “Но ведь это я, но в другом виде, это <���второй> я – этот монгольский мальчик. Задумавшийся о судьбах своего народа”» [306]. Исследователь, ряд работ которого посвящен проблеме Востока в творчестве русских поэтов 20-30-х гг., П. И. Тартаковский отмечает, что «связанный с ним своей биографией (Хлебников провел детство в калмыцких степях под Астраханью), поэт всю жизнь последовательно углублял свои знания о Востоке, его цивилизации, его мифологии, фольклоре, классическом эпосе и лирике, черпая в них и вдохновение, и глубокое убеждение в том, что бытие и духовный мир Запада и Востока, при всех их различиях, – едины в своей главной, человеческой сущности» [307].

Вопрос о буддийских, а если быть более правильными, вообще восточных мотивах в творчестве Хлебникова нельзя рассматривать вне проблемы исследований ориенталистских устремлений в русской литературе. Как отмечают Ю. М. Лощиц и В. Н. Турбин, решается эта проблема в основном в двух аспектах. Первый – это «вычленение материала, демонстрация, научное “коллекционирование” того, что было сказано русскими писателями о Востоке»; второй – «исследование влияния на русскую поэзию вольных или невольных “экспедиций” на Восток, которые приходилось совершать русским писателям» [308] Лощиц Ю. М, Турбин В. Н. Тема Востока в творчестве В. Хлебникова // Народы Азии и Африки. 1966. № 4. С. 147. . По мнению исследователей, как раз необычность биографии Хлебникова «дает возможность очертить и новые аспекты проблемы» [309] Там же. . Авторы отмечают, что на поэта оказывали влияние символистские концепции Востока, но в качестве более глубокой причины «пристрастного внимания к истории и культуре Азии» они называют «запрограммированность “обстоятельствами биографии” поэта», рождение его в краю, «до сих пор еще напоминающем пестрый Ноев ковчег языков и народностей» [310].