Марк Уральский - Бунин и евреи

Как явствует из истории русской нобелианы, подробно описанной в монографии Т. Марченко 34, в 1922 г. в русских литературных кругах Парижа был поднят вопрос о том, что было бы чрезвычайно важно, если бы Нобелевская премия была присуждена русскому эмигрантскому писателю. М. А. Алданов, пользуясь своими международными литературными связями, принимал в этом деле живейшее участие. В частности он написал по этому поводу письмо нобелевскому лауреату Ромэну Роллану, который в ответном письме предложил выдвинуть в качестве номинантов двойную кандидатуру – вместе Бунина и Горького.

Сам Алданов, как явствует из его переписки с Буниным 1922 г., тоже стоял за совместную кандидатуру – Бунин, Куприн и Мережковский. Однако Горький в его расчеты не входил.

18 июня:

«… Согласитесь, что ответ <���Р. Роллана> ставит нас в довольно щекотливое положение. С одной стороны для Вас он имеет огромное благоприятное значение, – Р. Роллан чрезвычайно влиятельный человек. С другой стороны – его условия!… Я писал Вам в последнем письме, что по слухамГорький выставляет свою кандидатуру.

Вы, к сожалению, до сих пор не известили меня, заявлена ли официально (Акад<���емической> Группой) Ваша или Ваши кандидатуры. Мой совет: авторитетный русский орган (Комитет помощи писателям или Акад<���емическая> группа) должен выставить Вашу тройную кандидатуру. Затем, “в честном соревновании” Вы и Дм<���итрий> Сергеевич Мережковский> и Алекс<���андр> Иванович <���Куприн> заручаетесь каждый поддержкой тех лиц, которые Вам представляются полезными. Р. Роллан, напр<���имер>, будет поддерживать Вас, а Клод Фаррер 35– Мережковского и т. д. Бог и жюри решат. <���…> <���…> Напишите, пожалуйста, в каком положении всё это дело у Вас, у Мережковского, у Куприна. Я стою за fair play» 36.

Бунину с самого начала русской нобелианы 37была не по душе идея «коллективного кандидата», сердили и раздражали планы тройной кандидатуры. Поэтому, видимо, Алданов поясняет в письме от 15 августа :

«… По поводу предложения моего, касающегося Нобелевской премии, напоминаю, что я никогда не предлагал ходатайствовать о присуждении премии какому-то коллективу. Кто выдумал коллектив, не знаю (напишите). Я предлагаю совместную кандидатуру трех писателей, главным образом по той причине, что думал и продолжаю думать, что единоличная кандидатура (какая бы то ни было) имеет гораздо меньше шансов на успех, – и у шведов, и у тех органов, которые ее должны выставить. Три писателя это не коллектив, – и вместе с тем это как бы hommage 38русской литературе, еще никогда Нобелевской премии не получавшей, а имеющей, казалось бы, право. Вдобавок, и политический оттенок такой кандидатуры наиболее, по моему, выигрышный: выставляются имена трех знаменитых писателей, объединенных в политическом отношении только тем, что они все трое изгнаны из своей страны правительством, задушившим печать. Под таким соусом против нее будет трудно возражать самым “передовым” авторитетам. А ведь политический оттенок в данном случае особенно важен <���…>. Шведский посланник сообщает, что можно выставить только двойную кандидатуру. Так ли это? Нобелевская премия по физике была как-то присуждена трем лицам. <���…> Но если это так, то как, по Вашему, лучше поступить? По-моему, Вашу тройную кандидатуру должны были официально выставить в письме на имя жюри (с копией шведскому посланнику) <���…> от имени нашего комитета <���…> – после чего (или одновременно с чем) должны быть пущены в ход все явные и тайные пружины и использованы все явные и закулисные влияния. На Вашей тройной кандидатуре К<���омите>т, конечно, остановился бы единогласно (особенно если б Вы согласились на отчисление известного процента в его пользу в случае успеха, – иначе могут сказать, что это не дело Комитета). Но если будет речь только об одном писателе, то боюсь, единогласия не добьешься. А я не вижу, кто другой (кроме К<���омите>та) мог бы официально предложить русскую кандидатуру. Вслед за нашим Комитетом это, по-моему, должна сделать Академическая группа. Нужны ли также Комитеты журналистов, – не знаю. Как по Вашему? Если Вы находите, что чем больше будет коллективных выступлений в пользу Вашей кандидатуры, тем лучше – напишите. <���…> Но, повторяю, необходимое условие – чтобы не было разнобоя. Поэтому, по-моему, надо опять запросить шведского посланника: объяснить, что насчет коллектива вышла ошибка, – и спросить, возможна ли тройная кандидатура. Если же невозможна, тогда, ничего не поделаешь, необходимо сделать выбор. Возможен ли добровольный отказ наименее честолюбивого кандидата, если два других примут формальное обязательство выплатить ему, в случае успеха, третью часть премии? Думаю, что это едва ли возможно. Если отпадет тройная кандидатура и Вы выставите единолично Вашу собственную и если Комитет не найдет возможным официально обратиться в Стокгольм, то, по-моему, лучше всего сделать так. Пусть Р. Роллан, как нобелевский лауреат, предложит Вас в качестве кандидата Стокгольмскому жюри. Если хотите, попросить его (т. е. Р. Роллана) об этом могу и я. Но, насколько мне известно, <���…> Р. Роллан нашел мою книгу о Ленине слишком реакционной, и едва ли я пользуюсь его милостью… <���…> Говорю откровенно, – при нескольких русских кандидатах провал почти обеспечен… <���…> Со своей стороны обещаю сделать всё возможное. <���…> Из немцев я уже кое с кем говорил: сочувствуют. Между прочим, они интересовались, как Вы относитесь к Германии и к Польше (поляки здесь пользуются такими симпатиями, которых даже евреи не возбуждают в Сов. России). Должен сказать, что от немцев зависит очень многое: Швеция в культурном отношении всецело подчинена Германии, – и из французов, как Вы знаете, получили в последние годы Нобелевскую премию только «германофилы» Р. Роллан и Ан. Франс, которых поддерживали и немцы. Поэтому воздержитесь, дорогой Иван Алексеевич, не ругайте Гауптмана, – Ваши статьи могут быть ему переведены 39. Послали ли Вы Ваши книги в шведские и датские газеты? Не мешало бы послать экземпляр с надписью Георгу Брандесу» 40.

Судя по письму Брандеса от 4 сентября 1922 года 41по поводу получения им двух авторских книг Бунина, в котором знаменитый критик рассыпается в комплиментах: «Вы умеете описать жизнь и в малом, и в мировом масштабе. Позвольте выразить Вам, милостивый государь и дорогой собрат, мое восхищение и мою признательность», – Бунин последовал совету Алданова.

8 сентября :

«… Не хотел отвечать Вам до разговора с С. Л. Поляковым, которого я повидал только вчера <���…> Сол<���оломон> Львович обещал принять со мной деятельное участие в агитации о Нобелевской премии. Мы условились, что он будет писать об этом деле в “Берлинер Тагеблат”, а я <���…> в “Фоссише Цейтунг”. Это две самые влиятельные газеты в Германии. Кроме того Поляков напишет Георгу Брандесу, с которым он был хорошо знаком, а я – Ром. Роллану <���…> На заседании Союза журналистов мы можем поднять вопрос; но, по-моему, Берлинский союз журналистов сам по себе недостаточно авторитетен и лучше годится на подмогу Русской Академической Группе (получили ли Вы ее согласие?) Сообщите также, желаете ли Вы, чтобы заметки о премии появились в местных русских газетах? Письмо Роллана к Вам, как Вы знаете, полностью появилось в “Новостях Литературы” <���…>».