Марк Уральский - Бунин и евреи

12 ноября :

«… От Р. Роллана еще не получил ответа. Его переводчица уверяет, что он путешествует и скрывает свой адрес. В “Фоссише Цейтунг” были о Вас и о Вашей кандидатуре на премию Нобеля 2 заметки, – одна довольно большая и сочувственная <���…> Давно уже не видел Полякова и не знаю, удалось ли ему сделать что-либо в “Берлинер Тагеблат” и у Брандеса. <���…> Работа эта по подготовке русской кандидатуры долгая и нелегкая. Но я всё-таки надеюсь, что рано или поздно она увенчается успехом. <���…> Говорят, будто кто-то выдвинул кандидатуру Горького, но я толком об этом ничего не мог узнать <���…>»

4 и 11 декабря:

«…Ваши шансы получить премию если не в ближайший год, то в следующий, по-моему, значительны: “конъюнктура” благоприятна и слава Ваша в Европе растет и будет расти с каждым месяцем… правда, то же можно сказать и о Дм<���итрии> Серг<���еевиче>. Поэтому я продолжаю думать, что тройная кандидатура лучше и вернее единоличной. Но что же поделаешь?<���…>

<���…>

О славе Вашей я писал, поверьте, без всякого “глумления”. У Вас теперь в Европе немалая, так сказать, количественно и очень большая качественно известность. <���…> Ваша кандидатура заявлена и заявлена человеком <���Ромен Роллан – М. У.> чрезвычайно уважаемым во всем мире. Теперь нужно, по-моему, всячески пропагандировать Ваше имя в видных журналах и газетах Запада. <���…> О кандидатуре Горького я больше не слышал. Он живет под Берлином, редактирует издания Гржебина: по слухам, здоровье его плохо. А что Д<���митрий> С<���ергеевич>? <���…> Успешны ли его хлопоты?»

О шансах Мережковского и Куприна справляется Алданов у Бунина и в переписке 1923 г., например, письмо от 19 января. Он усиленно хлопочет по поводу Нобелевской премии, запрашивает Бунина, сообщить ли о его кандидатуре в газеты, ведь «Горький, вероятно, и так знает о ней от Р. Роллана», обещает позаботиться о том, чтобы статьи о Бунине появились в немецких и скандинавских органах печати, сообщает о том, что Поляков-Литовцев будет хлопотать «у влиятельных людей» в Швеции (письмо от 9 марта), извещает, что статью о Бунине общего характера склонен написать некий Ганс Форет, «известный всей Германии литератор, специалист по России и по русской душе» (письмо от 25 марта).

И по-прежнему мысль о тройной кандидатуре не дает Алданову покоя.

10 апреля: «… По поводу Нобелевской премии. Я узнал от людей, видящих Горького, что он выставил свою кандидатуру на премию Нобеля. Об этом уже давно говорят – и не скрою от Вас, и немцы и русские, с которыми мне приходилось разговаривать, считают его кандидатуру чрезвычайно серьезной. Многие не сомневаются в том, что премию получит именно он. Я не так в этом уверен, далеко не так, и думаю вообще, что премия это совершенная лотерея. <���…> но всё-таки бесспорно шансы Горького очень велики. Поэтому еще раз ото всей души советую Вам, Мережковскому и Куприну объединить кандидатуры, – дабы Ваша общая (тройная, а не “коллективная”) кандидатура была рассматриваема, как русская национальная кандидатура (я навел справку, случаи разделения Нобелевской премии между 2 и 3 лицами уже были). При этом условии, я уверен, все русские эмигрантские течения и газеты (разумеется, кроме “Накануне”) и большая часть иностранной прессы будут Вас поддерживать, а шведское жюри должно будет выбирать между одной небольшевистской и другой, большевистской кандидатурой. По-моему (и не только по-моему) это чрезвычайно повысит шансы. И каждому из Вас в случае успеха придется до 200 тыс. франков, – т. е. материальная независимость. При нескольких же одновременных кандидатурах шансы Горького, боюсь, увеличиваются чрезвычайно. Подумайте, дорогой Иван Алексеевич, попробуйте поговорить с Дм<���итрием> Серг<���еевичем> и с Алекс<���андром> Иван<���овичем>, – которым я думаю об этом тоже написать, – и ради Бога постарайтесь достигнуть соглашения. Будет крайне неприятно, если премию получит Горький».

Усилия Алданова и иже с ним успехом не увенчались. Не оправдались и его предсказания, за исключением одного – «здесь чистая лотерея». Ни немцы, ни русские Нобелевской премии в 1923 г. не получили. Вопреки всеобщим ожиданиям она была присуждена ирландскому англоязычному поэту Уильяму Балтеру Йейтсу (William Butler Yeats 1865–1939). На вопрос, заданный Алдановым в письме от 26 сентября: «…А что Нобелевская премия? Решение приближается…», – ответа пришлось ждать полных десять лет.

Тем не менее, осенью 1926 года Алданов вновь упоминает в письме к Бунину о Нобелевской премии.

19 сентября:

«…Думаю, что у русских писателей, т. е. у Вас, Мережковского и – увы – у Горького, есть очень серьезные шансы получить Нобелевскую премию. С каждым годом шведам всё труднее бойкотировать русскую литературу. Но это всё-таки лотерея 42».

Начало следующей, увенчавшейся успехом кампании по номинированию Бунина на Нобелевскую премию положили статьи Ильи Троцкого «Оскорбленная литература» (1929 г.) и, год спустя, «Получат ли Бунин и Мережковский Нобелевскую премию?» 43. Алданов принял самое деятельное участие в начавшихся вслед за этим организационных и кулуарных акциях ряда литераторов – своего рода еврейской «группы поддержки» Бунина, в которую помимо него входили Соломон Поляков-Литовцев, Серж де Шессен, И. Троцкий и Андрей Седых 44.

28 декабря 1930 года, видимо, в ответ на просьбу Бунина написать о нем Томасу Манну, Марк Александрович отвечает:

«…ведь я Вам давно писал и говорил, что у Вас и у Мережковского очень большие шансы на Ноб<���елевскую> Премию.

Собственно это становится математической необходимостью, – разве только опять выскочит Горький. Но премию русскому должны дать. Я очень охотно напишу Манну и даже составил было текст письма, но, каюсь, у меня серьезные сомнения. Брат Томаса Манна, Генрих Манн, тоже знаменитый писатель и назывался в числе кандидатов. <���…> Если у Т. Манна есть свой близкий кандидат, благоразумно ли сообщать о серьезном сопернике? <���…> Как же быть? По-моему, естественнее всего попытать почву у славистов. Французских славистов всех знает Кульман. Хотите ли Вы, чтобы я с ним поговорил? Слависту, независимо от его национальности, естественно предложить кандидатуру русского писателя. <���…> И, наконец, думаю (хоть не уверен), что и Милюков сам имеет формальное право предложить кандидата. Не сомневаюсь, что он охотно Вас предложит, если имеет право. Без Вашего одобрения я, однако, ни одного из этих шагов не сделаю, – это ведь очень ответственно. Напишите мне тотчас, дорогой Иван Алексеевич, что сделать и чего не делать».

Бунин, видимо, всё же попросил, чтобы Алданов написал Томасу Манну, т. к. в письме от 2 января 1931 года тот пишет: