Марк Уральский - Бунин и евреи

«…Сейчас же, получив Ваше письмо, начал работу. 1) Написал Манну. <���…> 2) Повидал Б. Мирского, – он обещал сделать всё от него зависящее. Мы перебрали всех славистов. <���…> Худо то, что точно никто не знает, кто именно может представлять кандидатов: всякий ли профессор литературы или только университетские, ординарные, определенных кафедр. Кроме того Мирский обещал сделать другое: он хорошо знаком с дочерью Бьернсона 45, к<���отор>ая будто бы имеет огромное влияние в Сканди<���навских> литер<���атурных> кругах. <���…> Милюков только что вернулся из Праги, я его еще не видел».

В письме от 10 января Алданов сообщает, что получил ответ от Т. Манна, который, видимо, был приложен к письму:

«…Как видите, он чрезвычайно любезен, но несколько уклончив. Пишет о том, что не уверен, имеет ли право представить не немецкого кандидата, и запросит об этом, – как уже он писал Шестову, который тоже просил его представить Вас. Чрезвычайно Вас хвалит, особенно “Г<���осподина> из С<���ан>-Франциско”, но – тут очевидно одна из важных загвоздок еще Шмелев. Хотя он и не имеет в своем активе такого произведения, как “Г<���осподин> из С<���ан>-Франциско”, но (перевожу точно): “я могу только сказать, что мне чрезвычайно трудно произвести выбор между обоими и что я от всего сердца желал бы премии также Шмелеву, у которого обстоятельства (вероятно денежные, М. Л.) еще неблагоприятнее, чем у Бунина”. По совести думаю, что Манн, вероятно, уже обещал Шмелеву похлопотать за него. Но, может быть, я и ошибаюсь… Обращаю еще Ваше внимание на его слова о “Жизни Арсеньева”. Если у Вас есть возможность издать эту книгу поскорее на одном из трех главных языков, сделайте это, не слишком торгуясь, – по-видимому, это имеет большое значение, – знакомство с последней книгой».

Следующее письмо от 16 января тоже посвящено вопросу о Нобелевской премии:

«…Только что получил… <���…> письмо Мирского. Дама эта дочь Бьернсона и, говорят, имеет огромное влияние… <���…> О шагах Милюкова Вы, конечно, всё знаете от Полякова-Литовцева. Павел Николаевич <���Милюков> всё сделал с очень большой готовностью. <���…> Будет хорошо, если Вы напишете Мирскому <���…> – он много по этому делу работает и это надо ценить в виду его “радикально-демократического разреза”… Вы, конечно, тоже радикал-демократ, но другого оттенка».

В письме Вере Николаевне от 20 января 1931 года Алданов пишет, что получил материалы (вероятно, относительно переведенных на иностранные языки книг Бунина) и передал их Мирскому, «…получив заверение, что дочь Бьернсона завтра же всёпошлет в Скандинавию».

Вере Николаевне Алданов советовал поддерживать в муже мысль, что получение Нобелевской премии проблематично, чтобы не было слишком большого разочарования.

25 апреля:

«…Я считаю, что шансы Ив<���ана> Ал<���ексеевича> на премию Нобеля огромные, но Вам советовал бы поддерживать мысль, что всё это очень проблематично: я и то боюсь, что, если, не дай Господи, премию Ив<���ан> Ал<���ексеевич> не получит, то удар будет для него очень тяжелый: внутренне он всё-таки не мог не считаться с мыслью о получении премии».

Через неполных два месяца Алданов извещает Веру Николаевну об отказе Т. Манна выставить кандидатуру Ивана Алексеевича.

16 мая:

«…Во вторник я обедал в Пен Клубе с Том<���асом> Манном и долго с ним разговаривал, в частности о кандидатуре Ив<���ана> Ал<���ексеевича>. Должен с сожалением Вам сообщить, что он мне сказал следующее: ему с разных сторон писали русские писатели, просили его выставить Ив<���ана> Ал<���ексеевича> в качестве кандидата на Ноб. премию, и он считает необходимым прямо ответить, что он этого сделать не может: есть серьезная немецкая кандидатура и он, немец, считает себя обязанным подать голос за немца. <���…> Бог даст, обойдется и без Манна».

Следующее упоминание о Нобелевской премии появляется в письмах почти через полтора года Алданов пишет Вере Николаевне 6 сентября 1932 года:

«…Осоргин мне сказал, что к нему по делу заходил какой-то влиятельный шведский критик и в разговоре сообщил, что Иван Алексеевич имеет серьезные шансы на получение Нобелевской премии. Дай-то Бог, – я убежден, что они должны дать премию русскому писателю – скандал растет с каждым днем. Но исходить, конечно, нужно из худшего».

Наконец, осенью 1932 года, после того, как была опубликована Гавасовская телеграмма 46, Алданов пишет:

9 октября:

«…довольны ли Вы Гавасовской телеграммой о Нобелевской премии? Я был ей очень рад. Шансы Ваши очень велики и в этом году, – Вы один из 6 или 7 кандидатов. А если даже и верно сообщение Стокгольмской газеты, что в этом году премия будет, скорее всего, поделена между Валери и Георге, то, значит, в будущем году отпадут сразу Франция и Германия, – тогда Ваши шансы еще очень вырастут. И, наконец, даже независимо от денег, самое появление во всех французских газетах сообщения о том, что Вы один из немногих кандидатов, очень важно, как “реклама” и как способ воздействия на издателей. Забавно, что французские газеты сообщили о Вас, как кандидате СССР! “Посл<���едние> Новости” не поместили Гавасовской телеграммы, так как Вы просили ничегоне сообщать о Вашей кандидатуре».

Через неделю в очередном своем письме Алданов делает точный прогноз.

15 октября:

«…Много говорили об Иване Алексеевиче в связи с Нобелевской премией, – одни говорили: получит, другие сомневались, – русскому не дадут. Я держал пари на сто франков, что И<���ван> Ал<���ексеевич>получит премию в течение ближайших двух лет. Так что, пожалуйста, не подведите, – получите. Вернувшись домой… застал письмо И<���вана> А<���лексеевича>. <���…> Повторяю, на мой взгляд шансы И<���вана> А<���лексеевича> в этом году значительны, а в “перспективе” двух лет очень велики».

Узнав, что в этот раз премии Бунину также не дали, Алданов сообщает Вере Николаевне подробности о реакции на это печальное известие русского писательского сообщества.

12 ноября: «…Очень мы были огорчены результатом шведского дела. Всё говорило за то, что в этом году дадут премию русскому писателю, и я думал, что шансы И<���вана> А<���лексеевича> большие. <���…> Иван Алексеевич, по крайней мере, не оказался в неловком положении, как Мережковский, – Вы видели эти его интервью, биографии и портреты после Гавасовской телеграммы. Он был очень корректен: сказал, что всё равно, присудят ли премию ему, Бунину или Куприну, лишь бы присудили русскому; но всё же лучше было бы отказать интервьюерам в каком бы то ни было сообщении: газеты только поставили его в неловкое положение. <���…> Во всяком случае, и у него, и у Ивана Алексеевича теперь одним опасным конкурентом меньше: Голсуорси 47выбыл. Лотерея будет продолжаться дальше, подождем будущего года»