Альберт Байбурин - Жилище в обрядах и представлениях восточных славян

Не останавливаясь подробно на характеристике этого образа [325] См. об этом: Токарев С. А. Религиозные верования восточно-славянских народов XIX — начала XX века. М.; Л., 1957, с. 96 и сл.; Померанцева Э. В . Мифологические персонажи…, с. 92–117; Байбурин А . Из русской демонологии. — Сб. студ. науч. работ (краткие сообщения). Тарту, 1973, с. 8–9. , следует все же отметить несколько существенных для его понимания моментов.

Номинация домового ( хозяин, дедушка, суседушка, большак, хатник, дымовой, клетник, попечек, господарек и т. д.) основана на двух принципах: топографическом ( домовой, суседушка, хатник, дымовой, клетник, попечек и др.) и социальном ( хозяин, дедушка, большак, господарек и др.). Эти же два принципа, как нам кажется, во многом обусловили формирование и функционирование представлений о домовом и других образах восточнославянской демонологии. При этом универсальным является топографический принцип, что, кстати, всегда подчеркивается в рассказах о происхождении домовых, лесовых, водяных и т. п. [326] См. об этом: Толстой Н. И . Из заметок по славянской демонологии. 1. Откуда дьяволы разные? — В кн.: Матер. Всес. симпоз. по вторичным моделирующим системам, 1 (5). Тарту, 1974, с. 27 и сл.; Байбурин А . Из русской демонологии, с. 9.

В сущности, почти весь восточнославянский демонический «пантеон» (домовой, леший, полевой, водяной и т. д.) можно рассматривать как религиозно-мифологическое выражение идеи дискретности окружающего мира, его расчлененности на лес, поле, море, дом и т. п. Характерным отличием «домашней» подсистемы является ее соотнесенность не только с локусом, но и с социальным устройством коллектива, со структурой живущей в доме семьи, что проявляется как в номинации, так и в «свидетельствах» о женском соответствии этого образа ( домаха, домовичиха, большуха ), а в ряде случаев и о наличии «семьи», организованной аналогично семье, проживающей в доме. Ср., например: «Дворовушко (здесь = домовой. — А. Б .) имеет жену и детей, которые влияют на него — именно: если животное и нелюбо дворовушку, но любо его жене, то он не бьет его и вообще ничем не высказывает своего нерасположения к нему» [327] Неуступов А. Д. Верования крестьян Шапшинской волости Кадниковского уезда. — ЭО, 1892, № 4, с. 119. . «У домахи такие же наклонности и занятия, какие у домовитой хозяйки-крестьянки» [328] Добровольский В. Н . Данные для народного календаря Смоленской губернии в связи с народными верованиями. — ЖС, 1898, № 3–4, с. 361; см. также: Ушаков Д. Н . Материалы по народным верованиям…, с. 149; Демидович П . Из области верований и сказаний белорусов. — ЭО, 1896, № 1, с. 101; Добровольский В. Н . Смоленский областной словарь. Смоленск, 1914, с. 177; Словарь русских народных говоров. Вып. 8. Л., 1972, с. 119 и др. .

Если учесть, что домовой соотнесен с культом предков, то, таким образом, новое жилище приобретает еще одну важную смысловую соотнесенность: дом — домовой — предки — потомки, которая в свою очередь является одним из наиболее жизненных выражений идей пространственно-временного цикла.

Домовой-предок является символом воплощения и хранения коллективного опыта, отраженного в системе правил, запретов и выработанных на основе этого опыта предсказаний. Так, например, известны рассказы о том, что домовой наказывает женщину, вышедшую во двор «простоволосой», а также за нарушение запрета прясть в пятницу [329] Токарев С. А. Религиозные верования…, с. 96. . Домовой строго следит за нравственностью членов семьи. Он не терпит сквернословия, неприличного поведения [330] Добровольский В. Н . Данные для народного календаря…, с. 364–365; Богатырев П. Г . Верования Шенкурского уезда Архангельской губ. — ЭО, 1916, вып. 3–4, с. 56; Иваницкий Н. А . Материалы по этнографии Вологодской губ. — Сб. сведений для изучения крестьянского быта населения России. Вып. II. М., 1890, с. 123. . «Если же хата остается на ночь невыметенной, то ангел не посетит ее и домовой беспрепятственно начинает шалить, оборачивать скамьи, столы, набрасывается на спящих и душит их» [331] Ляцкий Е. А . Представления белоруса о нечистой силе. — ЭО, 1890, № 4, с. 31. . «Домовой любит те семьи, в которых живут в полном согласии, и тех хозяев, которые бережно относятся к своему добру, которые в чистоте и порядке содержат свой дом и двор» [332] Балов А. В . Очерки Пошехонья, с. 84. .

Домовой может также предсказывать будущее. «На вопрос: „К добру или к худу?“ — он отвечает или прямо человеческим голосом, или условно: если ему надо ответить „К добру“, он молчит, в противном случае издает звук „х“. Перед бедою, например перед покойником, пожаром, он окликает хозяев, плачет и стонет под полом» [333] Ушаков Д. Н . Материалы по народным верованиям…, с. 154–155. . «Когда затрещит стена, спрашивают домового: „К худу или к добру?“, и домовой отвечает глухим голосом: „К худу“ или же: „К добру“» [334] Балов А. В. Очерки Пошехонья, с. 84. .

Весьма специфическими являются белорусские поверья о домовых. «Белорус не только представляет себе домового в образе змеи, но даже и по происхождению считает его едва ли не змеей» [335] Демидович П . Из области верований…, с. 118. . Ср. в пограничной с Белоруссией Смоленской губ.: «В каждом доме есть домовая или дворовая змея, и без таковой змеи дом существовать не может» [336] Добровольский В. Н. Смоленский областной словарь, с. 180. .

В белорусских поверьях домовой появляется из петушиного яйца. Согласно этим поверьям, для того чтобы в доме завелся домовой, нужно петуха, который запоет на третий день после выхода из яйца, держать семь лет. В течение этого времени петух снесет маленькое, размером с голубиное, яйцо («сносок»), которое необходимо зашить в мешочек и шесть месяцев носить под мышкой (с левой стороны). Из него вылупится змееныш, который, собственно, и есть домовой [337] Демидович П. Из области верований…, с. 118. По словам П. Демидовича, «первое, что бросается нам при этом в глаза, — это смешение культа домового с культом почитания змей». . Ср. у В. Н. Добровольского: «Змей выводитца из питушинава яйца. Нясеть яго пятух пяти годоу. Яйцо ета, как гулубиныя. Яво бяруть пад паху, падвязыють, шесть нядель носють, ня ходють ни у храм, ни у баню — тада змей выходить из яйца. Яво узращають и кормють да вырыста малаком, саблюдають, штоб нихто не видал — успитають лет да сями. Тада он начинать литать и носить, што прикажуть: носить хлеб, малако, дэнги, вотку, — тольки зирнятки, што змей носить, стыять кверху вострым канцом, пяткыю униз» [338] Добровольский В. Н . Смоленский этнографический сборник. Ч. I. СПб., 1891, с. 96. См. также: Богданович А. Е . Пережитки древнего миросозерцания у белорусов. Гродно, 1895, с. 73–74: Романов Р. Е . Белорусский сборник, V. Витебск, 1894, с. 180. .