Жан Бодрийар - Фатальные стратегии

Все ощущают нелепость претензии кого бы то ни было на роль «полноправного» субъекта! И поэтому, когда женщина это требует («Не хочу, чтобы меня соблазняли, хочу, чтобы меня признавали»), то это ловушка, в которую легко попадает мужчина, потому что приятно выступать в качестве той инстанции, которая признает. Проще говоря, это требование иронично, но он об этом не ведает.

Женщина, да и все мы как объекты (а мы все настолько же объекты, насколько субъекты, но объекты, вероятно, более оригинальные – не пассивные, а страстные [passionnés], побуждаемые импульсами, идущими из глубины бытия-объекта), не хочет, чтобы ею грезили и восторгались как полноправным субъектом, ей хочется, чтобы ее коренным образом принимали за объект, как он есть, в его бессмысленности, имморальности, сверхчувственности, а именно за объект, доступный всему и всем, добычу и хищника в одном лице; а именно как потенциальный объект обладания, проституирования, порабощения, манипулирования, маркированный как таковой, но благодаря всему этому совершенно соблазнительный и неотчуждаемый. Как только мы признаем все эти фундаментальные характеристики (эту свободу) сексуального объекта, женщина готова ко всем играм любви и психологии, но не как субъект, а как чистый объект, который будет соблазнять вас и который будете соблазнять вы. Ею можно обладать, повелевать, пользоваться, соблазняться – и в этом нет ни отчуждения, ни зависимости, ни мазохизма (ошибка в том, что объект всегда понижается до уровня порочной и перверсивной психологии субъекта). Напротив, ее сила в торжествующем безразличии, в торжествующем отсутствии субъективности. Она остается хозяйкой игры, объект остается властелином игры и лишь укрепляет свой иронический суверенитет.

Вы обижаете ее, обращая слишком много внимания на игру стыдливости и хитроумия, как обижаете и ребенка, обращая слишком много внимания на его возраст или его слабость. Ребенок отлично знает, что он не ребенок. И ему нет никакого дела до распределения свободы и ответственности, которыми вы хотите возвысить его, а скорее возвысить педагогическое различие между взрослым и ребенком. И ребенок борется против этого тем же оружием. Он ни несвободен, ни слаб, но позволяет другим верить в это. Он захватывает вас своим бесстыдством, для которого как раз годится любое оружие. Он может выбрать игру в различие, разыгрывать слабого по сравнению со взрослым ребенка, и тогда вы будете должны покровительствовать ему, придавать ему вес, уменьшать различие. Или же в любой момент он может отослать вас к отсутствию реального и фундаментального различия (детства не существует, никакого ребенка нет). Он будет прав в обоих случаях. Это дает ему абсолютное преимущество.

Точно так же и женщина может всегда отказаться от себя как сексуального объекта и отдаться без стеснения (что всегда ужасно удивляет мужчину) или же вести игру в то, чтобы быть признанным в качестве субъекта, снова и снова уступать соблазну и не уступать и т. д. Она всегда может отказаться от одной роли ради другой, и не потому что истеричная, капризная или бог еще знает что: это не психология , это стратегия – то, что также дает ей абсолютное преимущество перед мужчиной.

Каждый наслаждается сам по себе. Сама возможность сексуальности основывается на том, что один не знает, как наслаждается другой (и даже наслаждается ли он вообще). Это, можно сказать, жизненно важное [vital] недопонимание. Это – биологическая форма тайны. Есть и другие таинственные очевидности, но эта загадка яркой звездой сияет на небосклоне сексуальности: наслаждение другого скрыто от нас. Следовательно, обладания не существует, поскольку мы обладали бы другим, только если бы нам было знакомо его наслаждение.

И слава богу, что это так, потому что из-за этого женщина, например, может вечно соблазнять нас этим неведомым наслаждением, которое таким образом становится неизмеримым наслаждением.

Изумительный миф о Тиресии! Среди двух совокупляющихся змей он сумел различить самца и самку. За это он станет женщиной, а потом снова мужчиной. И впоследствии он скажет, что женщина испытывает наслаждение в девять раз более сильное, чем мужчина. За эту нетактичность он будет ослеплен богиней Герой, но получит дар ясновидения.

Нужно ли раскрывать тайну наслаждения? Кому еще дано сменять один пол на другой не путем хирургической операции, а согласно метаморфозе наслаждения? И кто сможет еще раз об этом рассказать?

Хорошо, что существует эта абсолютная сингулярность, мифическое наслаждение другого, на чем основывается половое различие. Именно в этом и заключается его загадка, и за решение этой загадки, за то, что перешел на другую сторону пола, Тиресий и был обречен на слепоту, как тот же Эдип, а мог бы превратиться в гермафродитное растение. Не за то, что раскрыл тайну (?) женского наслаждения, ведь ее не существует: приумножение женского наслаждения в девять раз есть лишь ироническое приумножение мужского же лания. Это свидетельствует о том, что женщина является лишь ироническим экстазом мужского желания.

Кого бы это встревожило? Единственное, что может тревожить, это все то, что отдаляет нас от этого загадочного различия и приближает к обмену [partage] наслаждением, а следовательно, к безразличию. В этом и заключается контрсмысл сексуального освобождения.

Но, в конечном счете, наибольшая сингулярность проистекает не из наслаждения, а из того экстраординарного отношения, которым является соблазн. Лишь он подводит к этой странной ситуации: сотворить из противоположного пола судьбу, сделать из него не финальный объект (наслаждения), а фатальный объект (смерти и метаморфозы). Потому что соблазн играет на чем-то другом, несравнимом с анатомическим (или психологическим) различием, потому что он подталкивает игру различия к форме вызова и абсолютного притяжения, к головокружению, когда уже не важно знать, кто получает удовольствие в девять раз более сильное, чем другой, потому что это – головокружительное увеличение ставок, а не учет, потому что ставка в этой игре сделана на наивысшую условность [convention], которая может и не иметь конца, а не на исчисление удовольствия, которое обязательно где-то остановиться – лишь соблазн кладет конец преимуществу одного пола над другим.

В любви многие мечтают оказаться на месте женщины. Не обладание является глубинным фантазмом любви на физическом и психологическом уровне, но метаморфоза, половое преображение. На пике любви нас неотступно преследует загадка противоположного пола. Все совокупления стремятся лишь к этому: прикоснуться к другому полу как к иной судьбе, интегрировать его посредством проницательности. Неразрешимая мечта, которая исчерпывается в мечте обладать всеми женщинами непрерывно.