Марк Уральский - Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

В первые годы своего существования «Русская мысль» предоставляла свои страницы в основном литераторам, сотрудничавшим до войны в гукасовском «Возрождении» – Б. Зайцев, В. Зеелер, С. Яблоновский и среди них тем, кого обвиняли в коллаборационизме – И. Шмелев, Г. Иванов, И. Одоевцева, Н. Берберова, Л. Червинская и др., закрепив, таким образом, размежевание послевоенного эмигрантского сообщества. Политика первого редакционного состава газеты в целом была таковой, что говоря словами Алданова, «люди, сочувствовавшие немцам, <���считались> лучше большевизанов» [БУДНИЦКИЙ (IV). С. 161].

Обе газеты непрестанно «цепляли» друг друга. Поначалу «Русские новости», где сосредоточился журналистский состав покойных довоенных «Последних новостей», были ярче, напористей и профессиональней «Русской мысли». Однако по мере нарастания волны репрессий в СССР различия между «обновленцами» и «непримиримыми», которые, увы, оказались более прозорливыми, стали сглаживаться и в скором времени конфликт затух сам по себе. К концу 1949 г. все основные сотрудники «Русских новостей» из газеты ушли 424 424 Газета «Русские новости», финансируемая Москвой, еще два десятилетие влачила свое существование как малоизвестное печатное издание, публикующее главным образом произведения «возвращенцев» и отдельных советских писателей. и постепенно стали сотрудничать с «Русской мыслью», которая вскоре под руководством С.А. Водова приобрела либеральное направление, превратившись к концу 1950-х гг. в самую авторитетную западноевропейскую газету русской эмиграции. Этот имидж газеты особенно укрепился в 1970-х гг., когда ее главным редактором была очень уважаемая в широких кругах западной и эмигрантской общественности литератор и общественник княгиня Зинаида Шаховская (1968–1978).

За исключением Марка Алданова в «Русской мысли» печатались почти все писатели, поэты, эссеисты и философы Русского Зарубежья, в том числе и ее былые «идейные враги»: Адамович, Бунин, Ремизов, Бахрах, Татаринов, Терапиано, Зуров и др.

На правах близкого по жизни и по духу человека Георгий Адамович в 1950-х гг. зазывал Алданова стать одним из автором «Русской мысли»:

мы думали до сих пор, что это газета правая, в нашей, гукасовской линии, а теперь сомнения нет – это «Последн<���ие> новости» и линия милюковская.

Алданов в ответном письме к нему от 10 мая 1956 года в принципе выказывал согласие с этой точкой зрения:

Действительно, «Русская мысль» теперь вполне либеральная газета. Видел я и передовую о «непримиримых к февралю», очень был рад и ей, тем более что она не первая у них в этом роде […НЕ- СКРЫВ-МНЕНИЯ. С. 41 и 42].

Можно полагать, что если бы не безвременная скоропостижная кончина, то и Алданов вскоре тоже пришел бы в «Русскую мысль».

На фоне настроений массовой раздачи «красных паспортов», репатриации в СССР и скандалов, связанных с публикациями в новой парижской эмигрантской газете «Советский патриот», издававшийся на деньги Москвы, страсти накалились до предела. В глазах «непримиримых» Бунин стал выглядеть чуть ли не большевиком. Мария Самойловна Цетлина, старинный друг семьи Буниных написала ему резкое письмо, в котором речь шла о полном разрыве:

…Вы ушли в официальном порядке из Союза писателей с теми, кто взяли советские паспорта. Вы нанесли этим очень большой удар и вред всем, которые из двух существующих Россий признают только ту, которая в концентрационных лагерях, и не могут взять даже советского паспорта. Я должна уйти от Вас, чтобы чуть-чуть уменьшить Ваш удар. У Вас есть Ваш жизненный путь, который Вас к этому привел. Я Вам не судья. Я отрываюсь от Вас с очень глубокой для меня болью, и эта боль навсегда останется со мной [М.А.-ПИСЬМА-НИЦЦА].

Это эмоционально-сумбурное письмо к И. Бунину, носившее сугубо личный характер, Цетлина, во многом благодаря активности Б.К. Зайцева, сделала циркулярным, и оно стало известно очень многим лицам, как в Америке, так и в Париже.

Супруги Цетлины дружили с Иваном Алексеевичем и Верой Николаевной Буниными с ноября 1917 г., когда они все вместе оказались в сотрясаемой бурей революции Одессе. Цетлины помогали Бунину, в том числе и деньгами при его отъезде из России и во время пребывания в Восточной Европе.

…по приезде в Париж Бунины сразу поселились в огромной цетлинской квартире на rue de la Faisanderie, где прожили два месяца, пока не подыскали собственной. <���…> дом Цетлиных, как и в Москве, <���…> стал литературно-политическим салоном, о котором Б.К. Зайцев вспоминал: «Тут можно было встретить Милюкова и Керенского, Бунина, Алданова, Авксентьева, Бунакова, Руднева… позже и Сирина».

<���…>

Семья Цетлиных славилась своим гостеприимством, здесь находили пристанище, тепло и радушный прием все те, кому негде было жить и не на что есть. Редкий вечер обходился без встреч и литературных чтений, один за другим происходили в салоне Цетлиных вечера Бунина, Бальмонта, Тэффи (со сбором средств в пользу писателей), чествование балерины Карсавиной. Эта пора – начало 20-х годов – была и временем наибольшей близости между Буниными и Цетлиными. 4 июля 1922 г. М.С. Цетлина присутствует в мэрии на бракосочетании И.А. и В.Н. Буниных [ВИНОКУР (II)].

Будучи материально весьма обеспеченными, Цетлины слыли в эмиграции меценатами и благотворителями. Ходили даже слухи, что Мария Самойловна Цетлина посылала Буниным из Америки огромные суммы. По-видимому, на этом основании Алданов, после разрыва c Цетлиной, в письме Бунину от 22 мая 1948 года делает такие вот шутливые подсчеты:

Вчера один богатый человек (Атран, чулочный король) выразил в разговоре со мной желание поднести Вам в дар в знак того, что он Ваш поклонник, двадцать тысяч франков. К счастью, с одной стороны, к сожалению, с другой, деньги он хочет уплатить Вам из своих парижских капиталов. К счастью, это потому, что мне обидно переводить Вам деньги по официальному курсу: банки платят 295, да еще берут, естественно, комиссию; между тем, оказия, вроде Кодрянской (очень ей кланяемся), бывает нечасто. Но есть и «к сожалению»: если бы он тут же выдал чек на эти 66 долларов (20.000), то я был бы совершенно спокоен, а так, боюсь, дело может немного и затянуться. Правда, он твердо обещал мне, что сегодня напишет своей парижской конторе распоряжение выплатить Вам 20.000. Он при мне под мою диктовку по буквам записал Ваш адрес. Если Вы, скажем, недели через две еще этих денег не получите, дайте мне знать: я опять у него побываю. Если к этим 66 долл<���арам> добавить 50 от Гутнера и 50 от Литер<���атурного> Фонда, то выйдет, что Ваш убыток от ссоры с Марьей Самойловной, которая ежегодно переводила Вам двадцать тысяч долларов своих денег, составляет в этом году уже не 20.000 долларов, а только 19.834. Мы с Цвибаком все «ищем женщину», т.е. богатую даму, которая устроит бридж в Вашу пользу. Это не так легко. Увы, «арийские» дамы ни для кого этих дел делать не хотят, а еврейки теперь поглощены палестинскими сборами. И все-таки я думаю, что мы это дело сделаем [ЖАЛЬ…БаВеч. С. 489].