Наталия Николина - Массовая литература сегодня

– Понимаете, я сочувствую им всем, бедным восточным затворницам, как может сочувствовать свободный человек невольнику, скованному цепями. Что-либо изменить там невозможно, но по-христиански сострадать – да…

Речь Анастасии Аржановой не индивидуализирована. В ее репликах почти отсутствуют историзмы и архаизмы. Речь героини, как и речь Потемкина скорее речь людей XX века:

– Вы произвели неизгладимое впечатление на моих восточных собеседников.

– Ну и что?..

– Хорошо, душа моя. Буду откровенен с вами. Сейчас я задумал один экспромт. Я не планировал его. Подсказала ситуация на обеде. Было в их поведении такое… такое… – Князь озадаченно потер подбородок и зашагал по кабинету от окна к двери.

В центре повествования, таким образом, персонаж, который лишь условно может быть отнесен к веку восемнадцатому. Как отмечается в тексте романа, Анастасия Аржанова любит «чистить перышки», она читает «пособие по технике секса». Как видим, для характеристики героини явно используются анахронизмы. Оценки Анастасии опираются на понятия и категории, к которым вряд ли обращались дворянки XVIII века. Например: У Бога нет человеческого облика, его никто не видел. Он – некая абсолютная всеобщность, и личность перед ним – ничто, род – все…

Внутренние монологи героини, которые, как правило, передаются при помощи несобственно-прямой речи, также раскрывают скорее душевный мир нашей современницы, чем женщины XVIII века. Например:

Все это совсем не походило на романтическое путешествие по неизведанной экзотической стране, как Анастасии еще вчера виделась поездка. Наоборот, она начинала понимать, что ждет ее не веселое приключение… а самая настоящая служба. Начальник же напоминает бульдога, и если он вцепится в нее, то – держись. Такие, как он, бюрократы обычно хотят все оговорить и определить заранее, не делая поправок на обстановку, которая может измениться кардинально там, в Крыму.

В приведенном фрагменте текста оценка героиней путешествия по Крыму включает клише современной рекламы и телешоу (романтическое путешествие, экзотическая страна), а также образы, восходящие к современным анекдотам. Этот внутренний монолог близок несобственно-прямой речи персонажей «дамских» романов и иронических детективов.

В большинстве описаний исторических лиц, действующих в романе, отражается внешняя точка зрения; см., например, описание Суворова, явно основанное на разных исторических источниках:

Для своих пятидесяти лет генерал-поручик выглядел очень моложаво: худощавый, невысокого роста, подвижный, как ртуть. Голубые глаза его смотрели зорко. Он пил и ел с отменным аппетитом, шутил с соседями по столу и вообще держался просто. Анастасия хотела поговорить с ним о Крыме. Но после… его усмешки боялась наткнуться на какую-нибудь солдатскую грубость или злую шутку. Ее уже предупредили, что Суворов – настоящий женоненавистник, потому он избегает светского общества и все свое время посвящает исключительно военной службе.

Жители Крыма понятия не имели о таких его качествах. Суворов, командуя корпусом, находился там более шести месяцев, начиная с апреля 1778 года. Он прямо-таки спас полуостров от нового вторжения турок… Он отстаивал права крымских христиан и обеспечил их переселение в Россию с минимальными потерями и неудобствами.

Характеры персонажей романа схематичны. Попытки автора придать психологическую сложность некоторым из них оказываются неудачными. Показателен образ турчанки Лейлы – жены крымского хана. Юная художница, стремящаяся познакомиться с европейской культурой, она искренне привязалась к Анастасии Аржановой, но затем предает ее, обрекая на мучения. Мотивы ее поступка недостаточно ясны. Для обозначения их в тексте используются различные наименования эмоций: обида, негодование, желание отомстить. Этот ураган чувств, по словам автора, определяется «непостоянным характером» Лейлы. Психологический же анализ ее состояния после совершенного предательства заменяется стихотворением, написанным Лейлой (в тексте романа в этом случае используются стихи А. Керимовой):

Юная художница стала писать на краю страницы, под рисунком :

Внешняя точка зрения доминирует и в описаниях Крыма, опирающихся на устойчивые представления о его истории и культуре. Например:

Картина напоминала самые поэтичные страницы сказок «Тысячи и одной ночи». Все постройки здесь были невысокими, только в два этажа, стены их, окрашенные в бежевый цвет, украшал растительный орнамент, красный и синий… Фонтан посередине двора в тишине струил светлые воды в небольшой мраморный бассейн.

Локальный колорит создают отдельные экзотизмы, включенные в текст, а также тюркские формулы речевого этикета и пословицы, используемые в речи персонажей:

Особенно красива была открытая терраса-галерея, по-тюркски «чардах»; Она предложила им надеть свою верхнюю одежду «фериджи» – просторные накидки с короткими рукавами, в которые можно было завернуться несколько раз;

– Яхши, – наконец произнесла Рабие. – Сабыр-нынь тюбю сары алтын (Терпение оборачивается золотом).

Другим средством характерологии в тексте романа служат французские слова и выражения в речи русских дворян, видимо, помогающие, по замыслу автора, передать исторический колорит XVIII в. Однако (возможно, из-за технических недочетов издания) в передаче французских слов наблюдается множество ошибок. Например:

– C’est anise еп effet? [12]– в сильнейшем волнении воскликнула Анастасия…

– Oui, bien sur, та amie [13], – невозмутимо ответил ей Потемкин.

Для речи повествователя в романе характерно сочетание тропов-штампов, формул и клише исторических сочинений и документов. Штампы особенно заметны в любовных сценах произведения, в описаниях чувств героини или Потемкина. Например:

Неостудимый жар охватывал его (Потемкина). Он точно падал в огромный костер; Может быть, волшебная книга их любви уже прочитана, только она не разгадала слов, написанных на ее последней странице. Может быть, с самого начала обольщалась напрасно, так как ничто не вечно под луною, а более всего – сердечная привязанность мужчины.

Как видим, в приведенных контекстах используются избитые метафоры, в основе которых традиционные образные параллели «страсть – огонь», «роман – книга».