Альбер Шамдор - Саладин, благородный герой ислама

Рено де Шатильон начал готовиться к походу. Его первой целью была Медина, где могила Мухаммада напоминала прибывающим паломникам о легендарных временах ислама. Совершив фантастический бросок в восемьсот километров через пустыню, он проник в Хиджаз, сжег города Табук и Тайму (последний в письме к халифу Багдада Саладин называл «прихожей Медины»). Затем он направился к Священному городу. Но встревоженный правитель Дамаска вошел на территорию Керака и Монреаля и, благодаря быстрому маневру, заставил Рено де Шатильона отложить задуманное на более поздний срок. Возвращаясь форсированным маршем к Галилее, Рено де Шатильон захватил богатейший священный караван, который, выйдя из Дамаска, направлялся в Мекку со своими аптекарями, окулистами, ортопедами, омывателями трупов, сирийским махмалем, пирамидальным сооружением, покрытым зеленой тканью, вышитой золотом. Этот пустячок принес ему двести тысяч золотых византийских монет и неприятности, которыми он пренебрег. Но если Рено де Шатильон мало заботился о политических последствиях своего поступка, то при иерусалимском дворе дела обстояли совсем иначе. В действительности этот караван пилигримов, только доверяя перемирию, заключенному между Бодуэном IV и Саладином, решился пересечь христианские земли. Приведя плененных пилигримов в крепость Керака и отобрав их богатства и дары, предназначенные для Каабы, Рено де Шатильон нарушил слово, данное его королем. И этот насильственный акт мог привести к разрыву договора о перемирии. Саладин выразил иерусалимскому королю протест и потребовал немедленного освобождения своих подданных и возвращения верблюдов, ковров, золота и двадцати пяти квинталов украденных свечей. Бодуэн IV, возмущенный поведением своего вассала, поспешил отправить к нему тамплиеров и госпитальеров, чтобы упрекнуть в вероломстве и уговорить вернуть награбленное. Но тот и слушать ничего не захотел. Он заносчиво ответил королевским посланникам, что «лучше и быть не может, чем заставить короля нарушить клятву». Недовольный правлением государя, ослабленного страшной болезнью, Рено де Шатильон, могущественный сеньор, разместившийся на одной из самых чувствительных точек границы, разделяющей ислам и христианство, не побоялся вступить в конфликт с королевской властью, временное бездействие которой делало возможным подобное поведение. Прокаженный король принес Саладину свои извинения. В это время на египетский берег бурей был выброшен христианский корабль, следовавший из Апулии с двумя тысячами пятьюстами пассажиров. Саладин приказал пленить посланных ему Небом христиан и начал готовить поход против Иерусалимского королевства. 11 мая 1182 года он в очередной раз покинул Каир, сделал остановку в своем новом замке Садр и спустя шесть дней прибыл в Айлу. Иерусалимский король созвал военный совет, который решил, что все находящиеся в Палестине войска необходимо сосредоточить в Кераке, чтобы преградить Саладину дорогу. Но франкам не удалось перехватить мусульманскую армию, которая, выйдя со стороны Акабского залива, проследовала по Дарб ал-Хадж, великому караванному пути, ведущему из Египта в Сирию параллельно старой римской дороге, и остановилась в Ал-Газе, а затем в Джебре. Появившись близ Монреаля, конница Саладина сожгла весь урожай и вырубила виноградники. «Ваш слуга, — сообщал тогда Саладин багдадскому халифу, — прибыл в эти края. Огонь истребил все в округе, и правосудие свершилось». После этого Саладин повернул на восток и через Ал-Азрак и Басру попал в Джебель Хоран, еще хранивший память об Иуде Маккавее, который, после того как овладел этим городом, перерезал все мужское население. До Дамаска он добрался в июне. Пока он возвращался в сирийскую столицу, его племянник воевал в Галилее и захватил крепость Хабис Джалдак, считавшуюся неприступной. Возвышавшаяся на землях на юго-востоке Тивериадского озера (на южном берегу Ярмука), откуда можно было наблюдать за «юго-восточными землями», эта крепость под командованием Фулька Тивериадского была высечена в скале и состояла из трех жилых этажей, которые сообщались между собой благодаря узким коридорам, прорубленным в скале. Единственным подступом к ней служила тропинка, идущая вдоль обрыва; пройти здесь не без риска для жизни можно было только по одному. Но мусульманам понадобилось лишь пять дней, чтобы овладеть ею. Падение этого форпоста было тяжело воспринято в Иерусалиме. Ходили даже слухи, что Фульк Тивериадский продал крепость неверным. На самом деле ее гарнизон был слишком мал: всего небольшой отряд рыцарей и сержантов, которые руководили наемниками, набранными из местных жителей и получавшими королевское жалование. Совершив столь быстрый набег на территорию врага, племянник Саладина отправился в Дамаск, ведя за собой тысячу рабов, чтобы продать их на рынках, и двадцать тысяч голов скота. Что же касается самого Саладина, то он, отдохнув несколько недель в Дамаске, возобновил войну. Он задумал захватить Самарию и Галилею, но, не имея сил сражаться с христианами, стяжавшими себе славу в Афрабале, на юго-востоке от Назарета, которые скорее бы дали себя убить на месте, чем оставили бы эти земли, он повернул на север, присоединился к основной части своего войска, поджидавшей его между Райаком и Джуб-Дженином, пересек Ливан и появился перед Бейрутом. В течение трех дней город подвергался непрерывному штурму. Атаки следовали одна за другой, так что у жителей не было даже времени, чтобы поесть и передохнуть. Но, несмотря на упорство, Саладину так и не удалось взять ливанский порт. Эта неудача свидетельствовала о том, что, хотя Иерусалимское королевство и находилось в тяжелом положении, оно еще было в состоянии постоять за себя и доказало врагу, что нескольких набегов вовсе не достаточно, чтобы покончить с ним. Желание сопротивляться и у Бодуэна IV, и у его верных вассалов было очевидным. Даже в лице столь тяжело больного короля анжуйская династия неотступно исполняла роль покровителя расположенных в Сирии франкских государств.

В то время пока епископ Эд освобождал от мусульман ливанское побережье, Рено де Шатильон, который не отказался от своих честолюбивых планов обратить в прах Каабу и Мекку и заставить ислам трепетать, завладев останками Пророка, собирал в своей гордо возвышающейся крепости союзников, согласившихся принять участие в его походе не только исходя из идеологических соображений этой беспрецедентной авантюры, но и в надежде заполучить сокровища, веками копившиеся в священном городе. Рено де Шатильону необходимы были люди его закалки, жестокие, храбрые, бесчестные. И он их нашел. Бароны в поисках земель, титулованные франкские солдафоны без страха и без совести, не страшащиеся ни бога, ни дьявола, неудачники, которые не смогли получить земли во время крестовых походов, простые воины, несущие меч, подобно кресту, — все они явились на службу к этому ниспосланному провидением Рено де Шатильону, обещавшему прославить их и сделать соучастниками своего триумфа. Собрав людей, хозяин Керака покинул свой фьеф. Поскольку его первая попытка добраться до Медины через пустыню не удалась, он решил атаковать святыни ислама с аравийского берега, спустив в воды Красного моря флот. Таким образом, неутомимый путешественник, который обошел всю Сицилию, Месопотамию, Палестину и даже степи Вади-Араба, не колеблясь решился превратить своих рыцарей в корсаров и бросить их на абордаж мусульманских судов, бороздивших Красное море, чтобы помешать их торговле и преградить дорогу паломникам, следовавшим из Африки в Азию, а потом сновать от одного берега к другому, сжигать порты и наконец высадиться в выбранном им месте и устремиться на Мекку, парализованную слухами об их подвигах. И эта экспедиция была подготовлена. Ибн Джубайр утверждает, что Рено де Шатильон стремился завладеть телом Мухаммада и перевезти его на свои земли, чтобы арабский мир совершал сюда свои паломничества и платил ему за проезд и защиту!