Альбер Шамдор - Саладин, благородный герой ислама

Еще за несколько лет до этих событий правительство Каира организовало морскую флотилию, которая под командованием командиров, знавших романские языки и переодетых во франкскую одежду, проникла в порт Тира, ограбила и сожгла несколько судов. На обратном пути она захватила парусные суда, перевозившие паломников, которых впоследствии продали в рабство. Но Рено де Шатильон задумал все с куда большим размахом. Он построил, по всей видимости в самом Кераке, пять больших галер и легкие быстрые суда, части которых были перевезены на спинах верблюдов прямо к берегам Красного моря, где их и собрали, а затем погрузили в них провизию и оружие. Так началась эта одиссея. Месяц за месяцем пираты бороздили Красное море, сжигая порты Хиджаза и Йемена, мусульманские фелуки, грабя и убивая паломников, застигнутых врасплох в своих саванах, которые они везли с собой, чтобы освятить. Их видели и вдоль нубийского берега. Они высаживались в Айдабе, где транзитом останавливались караваны, шедшие из Асуана, Эдфу и Куса. Они сожгли самбуки, которые там нашли, разграбили запас продовольствия, предназначенный для снабжения Мекки и Медины. Их видели повсюду: разбойничая на море и приводя в ужас священные караваны, которые избегали портов и берегов, часто посещаемых христианским флотом, они прервали всю навигацию. В конце концов Рено де Шатильон и его люди высадились между Мединой и Меккой в Рабеге и Ал-Хауре. Следует заметить, что правитель Керака в совершенстве владел топографией этого района, запретного для немусульман. Он хотел пойти по пути Священного каравана, который, выходя из Рабега, пересекал совершенно бесплодную равнину, зажатую между черными базальтовыми скалами, удобными для засады. «Вдохновенный путь», отмеченный гекатомбами скелетов, путь, который вел к святым для ислама местам. Проведя весь день в седле, они достигли Медины. Жадные до грабежа бедуины поспешили предложить свои услуги в качестве проводников и показали дорогу к священным городам. «Мы не сеем ни зерно, ни просо, — говорили они. — Наш урожай — это пилигрим». Весь исламский мир был в ужасе. Жители Мекки и Медины в любой момент ожидали увидеть проклятых рыцарей. Арабские историки рассказывали о смятении, охватившем Египет и всю Аравию. «Жители этих областей пребывали в страхе, — пишет Абу Шама, — и рассматривали это неожиданное нашествие, как роковой удар. Никогда еще мусульманская земля не оглашалась подобной новостью. Никогда еще нога христианина не ступала в эти места. Повсюду верили, что настал час Страшного Суда».

Однако ответный удар не заставили себя долго ждать. В Каире брат Саладина Малик ал-Адил приказал немедленно разобрать двести судов, которые защищали вход в порт Дамьета, перевести их волоком до Кулзума, там собрать, вооружить и спустить на воду. Тем временем он подготовил экипажи, набранные из бесстрашных магрибинцев, во главе с Хасаном ад-Дином Лу-Лу. Как только египетский флот был готов, он снялся с якоря и настиг христианские суда в Ал-Хоре. Франки оказали упорное сопротивление, но были вынуждены оставить свои корабли и укрыться в горах на берегу. В конце концов они достигли ущелья, открывавшего дорогу в Мекку. Истощенные, мучимые жаждой, малярией, страдающие от зноя, атакованные с тыла племенами бедуинов, даже теми, которые до этого предлагали себя в качестве проводников до Каабы, теснимые, без продовольствия и других запасов, они были большей частью перебиты или взяты в плен. Неизвестно каким образом, но Рено де Шатильону удалось сбежать. Часть пленников привели в Ал-Мину и забросали камнями в день великого Байрама. Другие были отвезены в Каир и в Александрию. Ибн Джубайр оставил нам волнующий рассказ, повествующий о прибытии этих пленников в Египет: «Когда в апреле 1183 года мы находились в Александрии, мы стали свидетелями того, как огромная толпа собралась, чтобы посмотреть на христианских пленников, которых должны были провести по городу, посаженных на верблюдов задом наперед, под звуки труб и литавр. В ответ на наши вопросы мы услышали рассказ, сколь жалостливый, столь и ужасающий. Отряд сирийских христиан построил близ Кулзума флот, который в разобранном состоянии был переправлен через пустыню местными арабами. На побережье корабли были собраны, закреплены с помощью гвоздей и спущены на воду. Эта эскадра бороздила Красное море, и христиане причинили исламскому миру такие страшные беды, какие еще никогда не обрушивались на его голову. Но самое ужасное, во что мы даже не могли поверить, это то, что они осмелились двинуться на Мекку и Медину, чтобы извлечь [тело] Мухаммада из его могилы». После того как сподвижники Рено де Шатильону были показаны народу, их публично казнили в день Жертвоприношений, как бы говоря тем самым, что «ни один из них не сможет больше указать христианам, даже если они захотят вернуться, пути, пересекающие Красное море, и дорогу к святым городам».

Вот так закончилась эта авантюра, которая привела смелое христианское войско к воротам Мекки. Но Рено де Шатильон не погиб. И отныне у Саладина не было более жестокого врага, чем он.

Вернувшись в Дамаск, Саладин не без удивления узнал, что Мосул и Иерусалим вели переговоры с целью объединить свои усилия, чтобы изгнать Айюбидов из Сирии. «Я удостоверился, — пишет Саладин багдадскому халифу, — в том, что люди Мосула сговорились со злейшими врагами правоверных. Они тщетно пытались сохранить свою сделку в секрете, но письма мятежников говорят сами за себя, кроме того, у меня есть свидетели, которые присутствовали при составлении текста договора. Султан Мосула пообещал христианам отдать мусульманские крепости Тибнин и Баниас и возвратить франков, томившихся в плену не только в его городах, но также и в городах, которые он надеялся захватить с помощью иерусалимского короля». Это соглашение было действительно в течение одиннадцати лет. Таким образом, султан Мосула предлагал Бодуэну IV договор о взаимопомощи, ибо он, в свою очередь, был обеспокоен проводимой Саладином политикой покровительства небольшим эмиратам Месопотамии. Правитель Алеппо со своей стороны, будучи единственным защитником интересов Зенгидов в Сирии, верный обещаниям, данным у постели умирающего сына Нур ад-Дина, официально порвал с Дамаском и поддержал эту неожиданную коалицию мусульман и христиан. Намерения объединившихся были ясны: обрушиться на Дамаск с двух сторон, с долин Оронта и с Иордана.

Не дожидаясь результатов начатых Мосулом, Алеппо и Иерусалимом переговоров, Саладин первый ударил по своим противникам. Он пересек Месопотамию, переправился через Евфрат в Биреджике, соединился с несколькими оставшимися верными ему месопотамскими вассалами и занял Эдессу, ранее бывшую столицей христианского графства, занимающую в бассейне Хабура исключительно важное положение. Не дав своим войскам отдохнуть, он захватил Ракку, поднялся по Евфрату до Хабура, подчинил Ниссибин и Хассетш. Вся плодородная долина Хабура (а в средние века этот район был ведущим производителем хлопка), хранившая следы стольких исчезнувших цивилизаций, была захвачена. Саладин поделил ее на военные держания. И 10 ноября 1182 года он подошел к Мосулу, где с высоты крепости можно любоваться волнующими руинами Ниневии.