Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Кровь, несущая по артериям кислород, имеет ярко-алый цвет, а у лишенной кислорода венозной крови — синеватый оттенок. О цианозе говорят, когда кожа больного окрашивается в синюшный цвет, потому что легкие не способны обеспечить кислородом притекающую к ним венозную кровь. В 1918 г. цианоз был таким выраженным и тяжелым, а жертвы темнели так сильно — все тело могло приобрести такой же оттенок, как вены на запястьях, — что даже пошли слухи: это вовсе не грипп, это вернулась сама «черная смерть»…

Читаем дальше в письме Гриста: «Смерть неизбежно наступает через несколько часов… Это ужасно. Можно смириться с одной смертью, с двумя, даже с двадцатью, но эти бедные парни мрут как мухи… За день в среднем умирает до 100 человек… Почти все — из-за пневмонии… Мы уже потеряли много докторов и медицинских сестер. Ты бы видел Эйер — это соседний городок. Трупы вывозят туда специальными поездами. У нас несколько дней не было гробов, и тела просто громоздились на полу… Такого я не видел даже во Франции после жестоких боев. Из одной длинной казармы выселили солдат, теперь там морг. Это жуткое впечатление — когда идешь вдоль двойного ряда лежащих на полу трупов в форме… Прощай, старина, до встречи, да хранит тебя Бог» [357] Там же. .

Уэлч, Коул, Виктор Воган и Фредерик Расселл — все они теперь были полковниками — только что закончили объезд южных армейских баз. Это была не первая их поездка: они, зная, что армейские казармы для любой заразной болезни — все равно что склад боеприпасов, по-прежнему регулярно инспектировали военные лагеря, чтобы находить и исправлять недостатки, за которые могла зацепиться эпидемия. Много времени они посвятили обсуждению проблем пневмонии. Покинув лагерь Кэмп-Мейкон в Джорджии, они отправились на пару дней в Северную Каролину — отдохнуть в Эшвилле, на самом фешенебельном летнем курорте Юга. Вандербильты построили там одно из самых вычурных зданий во всей округе, а недалеко от него, в горах, располагался настоящий замок Уильяма Холстеда, давнего коллеги Уэлча (сегодня в этом здании курортный отель «Хай-Хэмптонс»).

В гостинице «Гроув-Парк», одном из самых изысканных заведений города, они решили послушать концерт. Уэлч закурил сигару. Коридорный, однако, сказал, что курить в помещении нельзя. Тогда Уэлч и Коул вышли на веранду и начали беседовать. Другой коридорный сделал им замечание за разговор во время концерта. Раздосадованный, Уэлч вышел из гостиницы.

Тем временем Расселл писал Флекснеру: «У нас все хорошо. Уэлч, Воган, Коул и я совершили весьма плодотворную поездку. Теперь мы уверены, что иммунитет — это самое важное при пневмонии, как и при других инфекционных заболеваниях. Это хорошая рабочая гипотеза, и мы постараемся ее испытать в лаборатории, в клинике и в полевых условиях этой осенью и зимой. Bonne chance » [358] Письмо Расселла Флекснеру, 18 сентября 1918 г., личный фонд Флекснера. . По-французски это означало «удачи», а об иммунитете Расселл заговорил в связи с попытками ученых управлять иммунной системой.

Уэлч, Воган, Коул и Расселл вернулись в Вашингтон в воскресенье утром отдохнувшими и в превосходном расположении духа. Но хорошее настроение улетучилось, стоило им выйти из поезда. На платформе ждал сопровождающий — его тревога тотчас передалась и ученым. Он незамедлительно доставил их в кабинет начальника медицинской службы армии. Сам Горгас был в это время в Европе, и визитеров встретил его заместитель, полумертвый от усталости: «Немедленно отправляйтесь в Кэмп-Дивенс. В лагере испанский грипп» [359] Victor Vaughan, A Doctor ' s Memories (1926), 431. .

Через восемь часов они уже были на месте. Моросил противный холодный дождь. В лагере творился настоящий хаос, а госпиталь напоминал поле битвы. Вот война и пришла в Штаты… Войдя в госпиталь, они увидели длинную очередь солдат, тянувшуюся от самых казарм. Одни несли с собой одеяла, других несли самих.

Воган так описывал в дневнике это кошмарное зрелище: «Сотни молодых крепких парней в военной форме своих стран входят в отделения госпиталя группами по десять человек, а то и больше. Их размещают на складных койках, но мест уже не хватает, а за дверями не иссякает толпа. Лица окрашены в синеватый цвет, повсюду мучительный кашель, люди отхаркивают кровь» [360] Там же, с. 383–84. .

Помощи практически не было. Госпиталь базы, рассчитанный на 1200 больных, мог вместить от силы 2,5 тысячи — даже при заполнении «сверх всех мыслимых пределов», как выразился Уэлч. А в госпитале было 6 тысяч больных сверх нормы [361] Письмо Вогана и Уэлча Горгасу, 27 сентября 1918 г., документ 29, группа записей 112, Национальный архив США. . Все обычные койки были давно заняты. Все коридоры, все свободные помещения были заполнены, или, лучше сказать, забиты складными койками, на которых лежали больные и умирающие. Полная антисанитария даже на вид. Не хватало и медицинских сестер. Когда Уэлч прибыл в госпиталь, 70 из 200 медсестер были уже больны, и с каждым часом их число увеличивалось. Многим из них было не суждено выздороветь. Госпиталь был наполнен нестерпимым зловонием. Простыни и одежда были пропитаны мочой и испачканы калом — больные не могли ни встать, ни обслужить себя.

Кровь была везде — на белье, на одежде, она сочилась у больных из ноздрей и даже из ушей. У некоторых было кровохарканье. Многие солдаты — и почти подростки, и молодые мужчины — превратились в синюшные полутрупы, хотя всего несколько дней назад были румяными и пышущими здоровьем. Синюшность стала знаком смерти.

От этого зрелища даже у Уэлча и его коллег бежал холодок по спине. Но еще страшнее был вид трупов, которыми были завалены коридоры, ведущие к моргу. Воган писал: «Утром мертвые тела складывают у морга штабелями, как бревна» [362] Vaughan, A Doctor's Memories, 383–84. . Коул вспоминал: «Тела лежали на полу, сваленные как попало, и нам приходилось пробираться между ними, чтобы войти в прозекторскую» [363] Письмо Коула Флекснеру, 26 мая 1936 г., папка 26, коробка 163, личный фонд Уэлча. .

Но самое страшное ожидало их именно там, где проводились вскрытия. На столе лежал труп молодого человека, почти мальчика. Как только его сдвинули с места, из ноздрей потекла жидкость. Грудная клетка была вскрыта, легкие удалены, а врач тщательно осматривал остальные органы. Сразу же стало ясно: это не обычная пневмония. В ходе нескольких других вскрытий были обнаружены такие же отклонения.

Коул, Воган, Расселл и другие ученые были сильно озадачены, если не сказать испуганы. Они смотрели на Уэлча.

В молодости он учился у величайших исследователей в мире. Он вдохновил на научный труд целое поколение блестящих молодых ученых Америки. Каких только больных он не видел — в Китае, на Филиппинах, в Японии, с какими только болезнями, неизвестными в Соединенных Штатах, не сталкивался. Он годами читал научные журналы на многих языках, он знал всю подноготную многих ведущих лабораторий мира. Наверняка он сможет что-нибудь придумать, выдать какую-нибудь идею…