Кейн Айлин - Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку [litres]

Рассказ Исмаила – ценное описание хаджа российского подданного в период до конца XIX века, т.е. до того, как современный транспорт и вмешательство российского государства преобразили хадж. Также здесь зафиксировано, как европейцы в Азии начали контактировать с паломниками и участвовать в их делах. Исмаил несколько раз описывает, как по дороге обращался за помощью к европейцам. В Аравийском море его и спутников спасло от пиратов появление «европейского военного корабля», и паломники заплатили капитану этого корабля, чтобы их судно отбуксировали в безопасное место. Позже, в Калькутте, они встретили другой европейский корабль и наняли на нем солдата для сопровождения их в плавании через Индийский океан 134 134 Там же. С. 12. .

Рассказ Исмаила освещает деятельность тюркских неформальных сетевых структур, на которые он и, несомненно, другие российские подданные опирались при совершении хаджа в XVIII веке. Несколько раз в тексте Исмаил упоминает о том, как другие тюркоязычные выходцы из России, жившие в арабских странах или проезжавшие через них, помогали ему договариваться с властями, осваиваться в местной культуре и совершать дальние переезды. В Афганистане он познакомился с «узбеком», который объяснил странное поведение местных женщин; двадцать крымских татар сопровождали Исмаила на пути из Аравии в Константинополь; «узбек-посол» бухарского эмира нашел Исмаила в Константинополе и взял показания об имущественном деле одного из Исмаиловых спутников 135 135 Фәhреддин Р. (ред.). Исмаил сайаhаты. С. 8, 27–29. . Не следует забывать об этих неформальных сетях, как и о географических образах хаджа, представленных в вышеупомянутых мусульманских источниках, когда мы рассматриваем, как российское государство пыталось отслеживать, выявлять и подменять собой сети и инфраструктуры мусульманских итинерариев хаджа.

Трудно переоценить влияние современного транспорта на хадж из России и других стран. Перемены были многочисленны и разнообразны, но три из них заслуживают особого упоминания. Во-первых, изменилась скорость. Мусульманам из Российской империи требовалось проехать тысячи километров. Железные дороги и пароходы радикально сократили время и расстояние для поездок между империей и Аравией. Прежде путешествие из России в Мекку занимало, как правило, многие месяцы, а в некоторых случаях – годы. К концу же XIX века мусульмане из России обычно проезжали туда и обратно за несколько месяцев. В мемуарах о хадже этого периода мусульмане восхищались скоростью поездов и пароходов, отмечая, что теперь могут добраться от Уфы до Константинополя (расстояние более 4500 километров) за неделю, а от Одессы до Яффы всего за десять дней 136 136 Султанов С.-Г., хаджи. Священная область мусульман в Аравии. С. 85–144; ИВ РАН. A1522: Evveli hac el-harameyn. С. 1–2. . Знаменитый татарский богослов и историк Шихабетдин Марджани в 1880 году совершил вполне типичное путешествие. Передвигаясь исключительно поездами и пароходами, он съездил туда и обратно всего за четыре с небольшим месяца. Выехав из Казани в начале августа, он вернулся в конце декабря, а в поездке несколько раз останавливался для осмотра достопримечательностей, посещения мечетей и святых мест и для встреч с богословами 137 137 Рихләтел-Мәрҗәни // Фахреддинов Р. (ред.). Болгар вә Казан Төрекләре. Казан: Татарстан китап нәшрияты, 1997. С. 130–150. .

Во-вторых, современные и более дешевые средства передвижения впервые в истории сделали хадж широкодоступным. Во всех колониях железные дороги проникли в сельскую местность и соединили ее с многолюдными портовыми городами. К концу XIX века хадж превратился из ритуала, небольшого по масштабу и совершаемого в основном элитой с деньгами и связями, в массовое явление, в котором преобладала беднота 138 138 Peters F.E. The Hajj. P. 266–315. . В-третьих, железные дороги и пароходы реорганизовали хадж вдоль новых маршрутов, смешали народы, ранее не соприкасавшиеся друг с другом, и создали новые итинерарии. Во второй половине XIX века мусульмане во всем мире стали переходить со старых, караванных путей на новые, железнодорожные и пароходные маршруты. С открытием в 1869 году Суэцкого канала мусульмане из «северных» стран – из Северной Африки, с Балкан, из России и Центральной Азии – получили возможность плавать из Черного и Средиземного морей непосредственно в Красное. К 1870-м годам российские черноморские порты Севастополь, Батуми и Одесса стали узлами многолюдного потока паломников, где те собирались в ожидании пароходов в Константинополь и дальше, в Аравию.

Усиление массового потока паломников через Россию заставило царских чиновников совершенно по-другому концептуально осмыслить хадж. Ранее они воспринимали его как таинственный и малопонятный феномен мусульманской культуры, а теперь увидели конкретный религиозный процесс и яркое ежегодное событие. Хадж поставил перед ними новые вопросы об управлении мусульманскими народами России и о географии российского империализма.

В последние годы историки создали прочную научную традицию изучения того, как европейские империи использовали этнографию и технику картографирования и проведения переписей в качестве «культурных технологий управления». Ученые доказывают, что эти технологии играли не меньшую роль в организации европейцами стабильного централизованного управления колониями, нежели «более наглядные и брутальные методы подчинения» 139 139 Литература по колониальным наукам и имперским завоеваниям огромна. См, например: Cohn B.S. Colonialism and Its Forms of Knowledge: The British in India. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1996. P. ix; Dirks N.B. (ed.). Colonialism and Culture. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1992; Hirsch F. Empire of Nations: Ethnographic Knowledge and the Making of the Soviet Union. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2005. P. 146. О картографии как об имперской технологии см.: Edney M.H. Mapping an Empire: The Geographical Construction of British India, 1765–1843. Chicago: University of Chicago Press, 1990; Mundy B. Mapping New Spain: Indigenous Cartography and the Maps of the Relaciones Geograficas. Chicago: University of Chicago Press, 1996. . Действия России по картографированию маршрутов и итинерариев своих мусульман следует рассматривать как часть более общего явления – создания «колониальной науки» в качестве инструмента захвата, контроля над завоеванными территориями и народами и управления ими. Но в некоторых важных аспектах эти действия все-таки отличались от тех конвенциональных проектов колониальной картографии и производства знаний, которые описаны в прежних работах. Во-первых, здесь действия России были нацелены на то, чтобы изучать и контролировать не людей, привязанных к определенным местам, а процессы перемещения этих людей и инфраструктуру поддержки этих перемещений. И, во-вторых, основной целью проекта картографирования хаджа был не сбор информации для нанесения ее на картезианскую карту, а реконструкция трансграничной системы узлов или главных итинерариев хаджа из России. Попросту говоря, этот проект был посвящен картографированию движения в пространстве , а не абсолютного пространства отдельной территории. Он был российской попыткой концептуально осмыслить и контролировать перемещения людей, а не физический ландшафт, через который те двигались 140 140 Я отмечаю и провожу это разграничение под влиянием теории пространства, предложенной географом Дэвидом Харви, особенно под влиянием его деления пространства на три категории (абсолютное, относительное и реляционное). См.: Harvey D. Space as a Keyword. P. 70–93. .